Творящие любовь - Джудит Гулд (1998)

Генри с недоверием смотрел на жену. В последний раз они виделись всего несколько дней назад. Анна была такой здоровой, такой живой, так светилась радостью своего материнства. Теперь она побледнела и осунулась. На какое-то мгновение он со страхом подумал, что она уже умерла. Но, вглядевшись пристальнее, Генри уловил слабое движение ее груди при каждом вздохе. Нет, еще нет. Она еще не ушла от него.

Генри чувствовал себя отупевшим и опустошенным. Как может это слабое, беспомощное существо быть Анной? Его Анна всегда была цветущей, наполненной бьющей через край энергией. А теперь, в реанимации, с трубками, идущими от руки и от носа, она будто стала меньше ростом.

— Анна, — прошептал он. — Ты слышишь меня, любовь моя?

Генри в отчаянии молча смотрел на ее неподвижное лицо, пока Элизабет-Энн тихонько не подошла к нему и не положила руку ему на плечо. Он обернулся и взглянул на нее. Генри все прочел в глазах бабушки, но не смог примириться с этим и почти с бешенством снова посмотрел в спокойное лицо Анны. Но увидел то же самое. Перед ним была не Анна, его жена. Этого не могло быть. Перед ним была ее тень.

— Анна. — Генри протянул руку и коснулся дрожащими пальцами ее нежного лица. Слезы туманили ему глаза. — Анна, — снова прошептал он.

Генри не знал, как долго он простоял на коленях у ее кровати. Только после того, как подошедшая сестра осторожно высвободила руку Анны из его ладони, он понял, что Анна теперь очень далеко от него.

Анна умерла. Она так и не пришла в себя. Он даже не смог попрощаться с ней.

Генри рухнул на кровать, рыдания сотрясали его сильное тело. Элизабет-Энн обняла его и стала тихонько баюкать. Она тоже плакала.

— Я понимаю, Генри, — шептала она прерывающимся от горя голосом, в ее аквамариновых глазах блестели слезы. — Я понимаю. Не плачь, мой мальчик. Пожалуйста, не плачь.

Элизабет-Энн решительно вошла в потрепанный, темный бар на самом нижнем этаже Пенн-стейшн. Она прошла через бар к маленькой кабине в самом дальнем углу. Генри сидел там, вцепившись обеими руками в стакан. После прошедших три дня назад похорон он, побледневший и осунувшийся, исчез из дома. Элизабет-Энн понадобилось приложить усилия, чтобы найти его. И нашла она его совершенно случайно. Один из служащих корпорации «Отели Хейл», каждый день ездящий из Нью-Йорка в Порт-Вашингтон, дважды видел Генри в этом баре. Именно он сообщил об этом Элизабет-Энн, подсказав, где можно найти внука.

— Генри, — мягко позвала она, — пойдем домой, Генри.

Он поднял на нее совершенно стеклянные глаза. Когда Генри заговорил, то едва шевелил языком, но ему удалось произнести простейшую фразу:

— Оставь меня в покое.

— Генри. — Элизабет-Энн села напротив него и взяла его руки в свои.

Генри вырвался, расплескав виски из своего стакана. Элизабет-Энн охватило отвращение, когда она почувствовала исходящий от него перегар.

— Так дальше не может продолжаться, Генри. Пойдем домой.

— Домой? — Внук неприятно усмехнулся и уставился на нее. — Куда это — домой? К тебе или ко мне?

— Не имеет значения. И там, и там твой дом.

Генри только покачал головой и сделал новый глоток из стакана.

— Генри, пожалуйста, не надо, — взмолилась Элизабет-Энн. — Все и так достаточно тяжело.

— Она повсюду, — голос Генри упал до хриплого шепота. — Она повсюду. Я ощущаю запах ее духов. Я вижу ее одежду. Картины, купленные ею. Она повсюду.

— Анна в наших сердцах. И навсегда останется там. Поедем со мной домой, в «Мэдисон Сквайр».

— Нет.

Элизабет-Энн нагнулась к нему через стол.

— Послушай, Генри. Мы все оплакиваем Анну, ты переживаешь сильнее остальных. Но топить горе в выпивке — это не дело.

— Нет? — Его мрачный взгляд оставался все таким же стеклянным. — А что же мне делать?

— Ты можешь хорошенько выплакаться, — предложила Элизабет-Энн.

— Я плакал. — Генри сделал очередной глоток бурбона.