У алтаря - Эльза Вернер (2013)

— Нет, я еду в горы, в местечко Р.

— Так высоко? Вам предстоит тяжелая и далекая дорога. Вероятно, хотите навестить священника?

— Нет, я назначен помощником священника. Я проведу там несколько месяцев, по всей вероятности, всю зиму.

— Ну, это незавидное назначение, — с искренним участием заметил Бернгард. — Р. лежит в самой недоступной части гор. По-моему, настоящее геройство — решиться провести там всю зиму.

Губы молодой девушки вздрогнули, и невольный вздох облегчения вырвался из ее груди, когда она узнала об отъезде монаха.

Отец Бенедикт хотя и не видел Люси, но услышал вздох и понял его значение.

— Есть вещи, которые гораздо труднее перенести, чем снежные бури и трескучие морозы! — с глубокой горечью ответил он.

Гюнтер с удивлением взглянул на монаха.

— Простите, ваше преподобие, за нескромный вопрос, — живо спросил он. — Вы родились в Б.?

— Нет, я родом из Южной Германии, — ответил отец Бенедикт с недоумением.

— Вот как? Значит, я ошибся. Меня ввело в заблуждение некоторое сходство. Мне казалось, что я знал вашу мать.

— Вряд ли! Она умерла давно, когда я был еще ребенком, в одном из имений графа Ранека; там же умер и мой отец.

— Да, я ошибся. Простите за неуместный вопрос!

— Пожалуйста!

«Следовательно, он ничего не знает, — подумал Бернгард, — его оставили в полном неведении».

Все трое молча продолжали свой путь. Можно было подумать, что отец Бенедикт жалел, что вступил в разговор с Гюнтером. Но вот перед ними показалась вершина горы, где ожидали оба экипажа. Двинувшись вниз, кучер Бернгарда хотел затормозить, но сделал это так неловко, что цепь тормоза попала между колес и разорвалась. Гюнтер заметил это и нахмурил брови.

— Иосиф сегодня опять — олицетворенная неловкость, — проворчал он, — нужно самому пойти и поправить дело, не то мы полетим с горы сломя голову.

С этими словами Бернгард побежал вперед, оставив вдвоем сестру и монаха.

Люси продолжала стоять на том же месте, где брат выпустил ее руку. Отец Бенедикт сделал движение, чтобы последовать за Гюнтером, но, по-видимому, раздумал и остановился в замешательстве. Несколько секунд длилось тягостное молчание.

— Вы далеко уезжаете, — проговорила наконец девушка, для которой молчание становилось невыносимым.

— Достаточно далеко для вашего спокойствия, — сказал монах, поднимая голову. — Вы, конечно, боитесь, что непрошеный советчик снова станет вам поперек дороги? Будьте уверены, что во второй раз этого не случится, довольно было и одного раза.

— Я ничего подобного не думаю! — возразила Люси, опуская глаза.

— Нет? Почему же вы так облегченно вздохнули, когда узнали о моем отъезде?

Молодая девушка покраснела. Она, несомненно, почувствовала облегчение, узнав, что не будет больше встречать мрачного монаха. Он подавлял ее, и она не могла освободиться от его влияния даже тогда, когда его не было рядом. Невольно ее мысли постоянно возвращались к отцу Бенедикту, хотя она всеми силами старалась не думать о нем. Теперь, когда он уедет, она надеялась, что избавится от этого наваждения.

— Откуда вы знаете, что я вздохнула? — запальчиво ответила Люси. — Вы даже ни разу не взглянули на меня.

Отец Бенедикт и теперь не посмотрел на нее, а сдавленным голосом, то краснея, то бледнея, проговорил:

— Мне незачем видеть вас, я и так знаю, что вы меня боитесь и ненавидите.

Монах сказал то же самое, что недавно слышал в лесу по своему адресу от Люси; тогда он промолчал в ответ на ее слова, теперь девушка поступила так же.

— Видите, хорошо, что я уезжаю, — добавил он, тщетно ожидая возражения Люси. — Прощайте!

Глубокая грусть в голосе отца Бенедикта отозвалась в сердце молодой девушки; она невольно сделала движение, чтобы остановить монаха, ее ясные глаза тревожно взглянули на него, и так велика была сила этих глаз, что он остановился, и постепенно лицо его приняло мягкое, кроткое выражение.