У алтаря - Эльза Вернер (2013)

— Во всяком случае, нужно положить конец этому роману, — твердо решил Бернгард. — Мне не хочется лично иметь дело с графом, поэтому я потребую письменно, чтобы он не смел показываться в пределах Добры. Его поведение по отношению к Люси дает мне право предъявить ему известные требования. Он никак не может объяснить простой случайностью свое появление в моих владениях!

— Да, да, напишите ему, — живо воскликнула Франциска. — Я могу продиктовать вам содержание письма. Граф прочтет нечто такое, чего он никогда еще не слышал в своей жизни.

Несмотря на тревожное чувство, охватившее его, Бернгард не мог удержаться от улыбки.

— Нет, на этот раз я думаю обойтись без диктовки, — ответил он. — Не беспокойтесь, письмо будет вполне убедительным, тон его — очень вежливым, но тем не менее крайне оскорбительным. У меня нет никаких оснований щадить графа. Позаботьтесь, однако, чтобы Люси была готова вовремя. Я надеюсь, что прогулка развлечет ее.

* * *

Через полчаса Люси сидела рядом с братом в коляске, направлявшейся в К. по прекрасной горной дороге. Только в одном месте, где начинался крутой подъем, путь был довольно тяжел. На верху горы дорога разделялась — одна спускалась вниз, к местечку К., а другая тянулась еще выше.

Хотя лошади Гюнтера были молоды и сильны, но и они с трудом взбирались по крутой горе. Бернгард приказал кучеру остановить экипаж и вышел с сестрой, чтобы лошадям было легче. Люси, ходившая по горам без всяких усилий, пошла вперед, а Бернгард следовал за ней на некотором расстоянии. Вдруг молодая девушка остановилась, застыв на месте.

— Что случилось? — спросил Гюнтер, поравнявшись с ней.

— Ничего! Я думаю, мы можем идти медленнее, — ответила Люси и, взяв брата под руку, прильнула к нему.

Тот только теперь заметил на повороте дороги еще один экипаж. Это была закрытая монастырская карета. Очевидно, ее пассажир, бенедиктинский монах, тоже предпочитал прогулку пешком, так как шел рядом с пустой каретой.

Гюнтер не любил встречаться с соседями монахами, но на сей раз сделал исключение. Едва взглянув на бенедиктинца, он ускорил шаги, чтобы догнать его.

— Не спеши так, Бернгард, — сказала Люси, — подождем, пусть монах проедет вперед.

— Почему? — удивленно возразил Гюнтер. — Это отец Бенедикт, разве ты его не знаешь? Впрочем, ты, вероятно, не видела его на вечере у барона Бранкова?

— Нет, видела, — ответила девушка тихим, прерывающимся голосом. — Я... я боюсь его, боюсь его глаз. Подождем, пока он уйдет.

— Не будь таким ребенком, Люси! — нетерпеливо проговорил Бернгард и увлек сестру вперед.

Через несколько минут они догнали молодого монаха, и Гюнтер, поклонившись первым, непринужденно обратился к нему:

— Вы тоже жалеете своих лошадей, ваше преподобие? Здесь действительно очень тяжелая дорога, бедным животным и так трудно взбираться, приходится для них жертвовать собой.

Молодой монах обернулся и остановился как вкопанный. Дыхание остановилось у него в груди, густая краска залила лицо. Он молча ответил на поклон и глухим, прерывающимся голосом произнес:

— Да, я с большим удовольствием хожу пешком!

— Не могу сказать этого про себя, — заметил Бернгард, — но ничего не поделаешь, здесь, в горах, нельзя рассчитывать на такие удобные шоссейные дороги, как на равнине.

Гюнтер медленно продвигался вверх, и отец Бенедикт невольно шел рядом с ним — было бы неловко отстать, раз его карета уехала далеко вперед. Люси не выпускала руки брата; она не вмешивалась в разговор и ни разу не взглянула на монаха.

Бернгарду не приходило в голову наблюдать за сестрой, он впился глазами в лицо отца Бенедикта и снова обратился к нему:

— Не знаю, ваше преподобие, помните ли вы меня, но мы виделись с вами у барона Бранкова. Правда, нас не представили друг другу.

— Я прекрасно знаю владельца Добры! — тихо ответил отец Бенедикт.

Гюнтер слегка поклонился.

— Вы тоже едете в К.? — спросил он.