Большие девочки не плачут - Франческа Клементис (2004)

— Время покажет. Я гарантирую, что когда Род увидит меня вальсирующей по спальне в шелковой пижаме десятого размера, то тогда-то и обнаружатся его истинные чувства. И потом, ты опять начинаешь рассуждать, как Гейл. Ты чересчур серьезно все воспринимаешь. Почему бы тебе завтра не пойти со мною в спортзал? Ты станешь другой женщиной!

Не успела Марина придумать подходящий ответ, который не бросил бы несмываемую тень на их дружбу, как Гейл ворвалась в комнату, точно Боудикка[28]. Приветствие ее было отнюдь не сестринским:

— Рада, Марина, что тебе удалось втиснуть нас между занятиями аэробикой и косметическим массажем. Как тебе роль наблюдателя за весом? Спорю, точно так же, как и всегда. Подсчитываешь калории в губной помаде? Притворяешься, будто пастеризованный творог действительно очень вкусный? До самой последней минуты сидишь в туалете перед взвешиванием, чтобы выдавить из себя ну хотя бы еще один кубический сантиметр уродства? Ты уже купила юбку обязательного двенадцатого размера, в которую влезешь «в один прекрасный день»?

Марина ненавидела ее. Она ненавидела Гейл, потому что ей не хотелось, чтобы лицо было забрызгано ее слюной, и она ее ненавидела, потому что все, что Гейл говорила, было правдой. Разумеется, вес Марины уменьшался без каких-либо усилий с ее стороны. Она редко испытывала голод, равно как и навязчивые желания, благодаря которым оказалась в нынешнем положении. Но дело обстояло таким образом, что таблетки позволили появиться другому, более разумному человеку, который стал следить за тем, сколько пищи попадает в ее конкретное тело, тогда как другая самоубийственная Марина по-прежнему весила пятнадцать стоунов и мечтала о шоколадных медальках. То, что ее тело отделилось от ее невроза, начинало ее пугать. Она взяла себя в руки.

— Это не так, Гейл. Зря ты так агрессивно ко всему этому относишься. Разве ты не понимаешь, что появление «Перрико» в ТФБП — это дань твоему умению привести нас к стабильности, которая отличает нас от всех других женщин с лишним весом.

— Здесь не произносят слова «лишний вес»! — завопила Гейл. — И прекрати относиться ко мне свысока! Если ты и похудела, то это не значит, что ты лучше меня. Да и зачем это ты сюда опять пришла? Чтобы позлорадствовать? Покрасоваться своими тощими ляжками и пощеголять строением кости? Да ты, наверное, тыщу лет потратила на то, чтобы выбрать одежду, в которой ты похожа на драматическую актрису!

Марина была ошеломлена этой вспышкой. Несмотря на то, что эти слова больше говорили о Гейл, нежели о ней самой, она чувствовала себя уязвленной. Ее будто выставили напоказ. Как такое могло случиться? — думала она. Почему теперь мне достается больше ран, прямых оскорблений и негодования, чем это было тогда, когда я была толще? Думаю, я чувствовала себя более счастливой, когда люди говорили за моей спиной и я могла притвориться, что не совсем расслышала смешки. И тут началась игра. Правда, ведется она несправедливо.

— Гейл, я и не пытаюсь делать вид, будто я лучше тебя, и прости, если у тебя создалось впечатление…

— Ну вот, опять кидаешь подачку с барского плеча!

— Ради Бога, послушай же меня всего одну минуту. Если бы ты только перестала участвовать в битве, которой не существует, ты бы поняла, что между нами сейчас столько же общего, сколько было раньше. Больше того, опыт двух последних месяцев еще более укрепил меня в убеждениях, которые я позаимствовала у тебя и, — она подняла руку, чтобы не дать Гейл возможности повторить обвинение в том, будто Марина «воспринимает ее свысока», — и в ТФБП я сегодня пришла потому, что мне по-прежнему нужна твоя поддержка. Да мне она нужна больше, чем когда-либо. Так много всего происходит, чего я не понимаю, и мне некуда идти, не у кого просить помощи, чтобы справиться со всем этим. Только сюда я и могу прийти.

Гейл выслушала всю речь, после чего принялась по-матерински душить Марину в чересчур крепких, но дружеских объятиях.