Злато-серебро - С. Алесько (2013)

Как-то на исходе лета, возвращаясь домой из замка, Серп встретил Лилею. Правда, узнал он пышнотелую красотку не сразу. Девушка похудела, побледнела, одета была в бесформенный балахон из небеленой холстины, какие носили обитательницы приюта при храме Светлого Солнца, черные косы убраны под косынку. Не осталось и прежнего веселья в очах, взгляд стал тревожным, неуверенным, в глубине глаз затаился страх.

— Добрый господин, не пожертвуете ли на сирот и калек, что живут при храме? — девушка качнула деревянной кружкой, внутри брякнуло.

— Вот, держи, — Серп бросил в прорезь пару медяков, звякнувших где-то на самом дне. Видно, сборы были невелики. Язык чесался сказать, что приоденься она, и пожертвования оказались бы щедрее. — Ты что же, Лилея, теперь при храме?

— Вы тоже знали меня прежде, господин? — тревога во взгляде стала явственней.

— Да, говорил как-то один раз. А что, многих ты встречала, кто назывался прежним знакомцем?

— Нет, немного. Один вот ходит часто, большой, сердитый. Кажется, стражник. Говорит, мы с ним дружбу водили. А я его не помню совсем. Он поначалу ласково говорит, а потом, когда видит, что я вспомнить не могу, сердиться начинает.

— Бурьян, что ли?

— Да, — кивнула Лилея. — Он, правда, просит его Яном называть.

— Ну, этого ты точно хорошо знала. Он на тебе жениться собирался, — уверенно заявил Серп.

— Вы не шутите, добрый господин? — девушка слегка оживилась. — Он и вправду мелжский стражник?

— Нет, не шучу. Правда стражник, — уверил ее чародей, про себя надеясь, что при следующем визите Бурьян получит не совсем то, чего ждет. — Еще раз заявится, ты его прямиком в храм тащи, союз благословлять. Он только рад будет. Сам-то все никак решиться не может, раз ты его не помнишь.

— Ой, спасибо, господин! — на щеках Лилеи заиграл слабый румянец. — Замужем, верно, лучше, чем при храме. Тем паче, за стражником. Он и сердится-то, видать, из-за того, что я его позабыла. Я отчего-то все позабыла, даже свое имя. Этот Бурьян мне и сказал, что Лилеей зовут…

Девица разговорилась и замолкать не собиралась, так что Серп перебил ее.

— До храма-то дойдешь, не заблудишься?

— Дойду, дойду, добрый господин! Я, после того, как беспамятная очнулась, все помню. Только тяжело это, совсем себя не знать.

Чародей бросил в кружку еще один медяк и пошел прочь, хотя Лилея продолжала что-то говорить вслед. На душе было мерзко. Румяная разбитная хохотушка нравилась ему гораздо больше этой потерянной бледной девицы, прикрывающей страх неумеренной болтливостью. Спасибо Госпоже Луне и Светлому Солнцу, что уберегли тогда птаху. А с этим лиходеем Серп еще посчитается. Прав был чарун, их первый разговор не будет последним.

За такими мыслями чародей добрался до дома и обнаружил, что у двери сидит глиняная кукла, похожая на кувшин. Стоило задержать на ней взгляд, в маленькой головенке разверзлась щель, и зазвучал утробный голос.

— Прощения просим за недоразумение с твоей девчонкой, — прогудел Глиняшка. — Виновный примерно наказан. Более в Мелге его не увидят. Да и в других местах тоже! — изо рта-щели исторгся гулкий смех, такой неприятный и жуткий, что по спине Серпа побежали мурашки. — Не держи зла, прими выкуп за причиненный ущерб. Надеюсь, еще перемолвимся.

С последними словами живот Глиняшки пошел трещинами, кукла стала разваливаться на куски, которые тут же рассыпались пылью. Пара мгновений — и у двери не осталось ничего, кроме туго набитого кошеля.

Чародей достал из-за пояса нож, присел на корточки, напряг чутье и пригляделся к кожаному мешочку. Кажется, все чисто. Пошевелил кошель лезвием, но по-прежнему не ощутил угрозы. Да и зачем бы подкидывать ему какую-то каверзу? Он пока не предпринимал никаких шагов против распоясавшихся лиходеев, если не считать разговора с Грифом и Юнкусом. Но о содержании беседы преступникам вряд ли известно. И они, похоже, не расстались с мыслью привлечь его на свою сторону.