Мысли метались в голове, и я даже не почувствовала, как Алехо добрался-таки до меня, обнял, прижал к себе. Вырываться не стала, теперь уже все равно. В кабине лифта вдруг стало светлее, на лицо упали солнечные лучи. Я отважилась взглянуть вверх — там не было ни стен, ни потолка, одно лишь голубое небо и солнечный свет. Нет, это слишком. Зажмурилась и уткнулась в плечо избранного, стараясь не думать, как больно будет удариться о землю, упав с такой высоты.

В реальность меня вернул приглушенный звоночек.

— Лера, мы внизу, — ощутила дыхание на своих волосах. — Успели спуститься.

Объятия ослабли, зато я почувствовала, как его ладонь скользит по моей руке, минует локоть, забирается в широкий рукав футболки. Я тут же отстранилась, ринулась к закрытым дверям, они не разъехались в стороны, а просто исчезли.

Очутившись в залитом солнцем вестибюле (вернее, в том, что от него осталось: стены метра три в высоту и каменный пол), упала на колени, ибо ноги не держали, коснулась ладонями твердой, гладкой, прохладной поверхности… Секунда-другая, и руки, а за ними колени и голени, короче, я целиком провалилась вниз, на небольшую глубину исчезнувших плит, а меж пальцами закопошилось что-то живое, жесткое, покалывающее. Трава?!

Я с диким визгом вскочила на ноги, попыталась убежать, но натолкнулась на Алехо и не нашла ничего лучше, как вскарабкаться на него. Парень не сопротивлялся, наоборот, обхватил покрепче.

— Ну тише, тише, — успокаивающе похлопал по спине. — Все обошлось, чего ты теперь-то испугалась?

— Она прорастала сквозь меня! Прямо сквозь ладони… — я хотела посмотреть на руки, но не могла заставить себя отцепиться от Алехо. Он такой успокаивающий, надежный и, в отличие от исчезнувшего каменного пола, теплый… Стоп, Лерочка! Еще бы не успокаивающий! Лапает почем зря! Нет, вовсе не лапает, всего лишь поглаживает по спине, ни разу не попытавшись опустить руку ниже. А зачем? Грудью ты сама к нему прижимаешься.

Разум возобладал (судя по невозмутимости парня, ничего страшного кругом не происходило), и я стала активно выворачиваться из рук избранного. На сей раз он не очень-то хотел расставаться с добычей, так что закончилось все моими сдавленными требованиями свободы и судорожными отпихиваниями.

— Что с тобой? Месячные скоро? — осведомился встрепанный дуал.

Да что ж это такое?! Попасть в другой мир, где женщины давным-давно вымерли и чуть ли не в первую же неделю услышать про якобы мучающий меня ПМС!

— Когда будет скоро, ты об этом узнаешь, обещаю, — прошипела, отступая подальше. — В дальнейшем поминать ПМС не рекомендую, если не хочешь слышать про, кхм… токсикоз, — хотела назвать вещи своими именами, но в последний момент раздумала. Грубо, провокационно и, в конечном счете, несправедливо. Если б парень страдал тем самым токсикозом в острой форме, уже давно сделал бы со мной все, о чем мечтал долгими одинокими ночами.

— Какой токсикоз? Ты о чем? — удивился он. — Токсикоз бывает у женщин на первых месяцах беременности, — застыл, приоткрыв рот. — Ты ждешь ребенка?!

О, Господи, дай мне силы! А еще ума и терпения, дуре этакой.

— Нет, не жду! Про токсикоз забудь! Пошли назад и поехали к морю, раз уж божественное Провидение играет на твоей стороне.

— Ну вот, ты продолжаешь вести себя странно. Что я должен думать? — занудил избранный. — Вырываешься, кидаешься куда-то как угорелая, потом лезешь чуть не на голову и через минуту требуешь отпустить…

— Алехо, помолчи, умоляю. И привыкай. Тяжело не только тебе.

* * *