Опыт воображения - Мэри Уэсли (1998)

Сидя в номере гостиницы в Лос-Анджелесе, Сильвестр ждал телефонного звонка из Лондона от своего компаньона. Коротая время, он перебирал письма, пришедшие на его нью-йоркский адрес. Дела в Нью-Йорке шли у него хорошо. Он встретился там со старыми друзьями, побывал на нескольких вечеринках, накупил в „Брукс Бразерс“ рубашек, носков и трусов и съездил в Вермонт, чтобы посмотреть спектакль по этой нашумевшей вещице „Цвет“ и встретиться с ее автором. Его разочаровали как рукопись, так и спектакль, который уже закончился, когда он туда приехал. Покинув Нью-Йорк до того, как на его имя пришла почта, он перебрался в Лос-Анджелес, чтобы поработать там недельку, а потом отправился отдыхать в Колорадо, где снег на этот раз лег поздно, катание на лыжах было неважным и где он устал от самого себя. Он вернулся в Лос-Анджелес. Билеты на Лондон были уже заказаны, чемоданы упакованы, и через тридцать шесть часов он окажется в своем лондонском офисе. Просматривая так долго путешествовавшие вслед за ним письма, Сильвестр не ожидал вычитать в них ничего интересного.

В первых двух письмах его адвокат подробно описывал, как продвигалось дело с разводом. Этим утром Сильвестр уже получил факс, в котором сообщалось, что развод стал наконец свершившимся, должным образом юридически оформленным актом. Следующее письмо было от одного из его коллег, известного своим пристрастием к двусмысленным анекдотам. В письме говорилось: „Отвергнутая Ребекка позванивает, интересуясь якобы, как у тебя идут дела. На самом деле она хочет быть уверена, что мы не прозеваем финализацию — эдакое миленькое выраженьице! — твоего брачного раскола, и ее очень интересует: увлекся ты там какой-нибудь похотливой американочкой или она может все еще питать хотя бы малюсенькую надежду. Что касается нас, то мы все питаем надежду именно на то, чего опасается Ребекка, — это было бы полезно для твоего здоровья“.

Дальше все продолжалось в том же духе, и Сильвестр кинул письмо в корзину для бумаг.

В последнем послании твердой рукой Ребекки было начертано: „Все-таки, Сильвестр, зря ты не оставил мне ключ от дома. Мусор, который твоя уборщица — если она та, за которую себя выдает, — выносит из дома, имеет конский запах. Я подозреваю, что она пустила в дом постояльцев. Ужасная дворняга встретила меня сегодня на пороге, а какой-то грязный тип следовал за мной от твоей улицы до Кингз-роуд. Полиция, конечно, как всегда, не желает шевельнуть и пальцем, а твой автоответчик сообщает мне каждый день, что тебя в настоящий момент нет дома, но что ты позвонишь мне, если я сообщу тебе свое имя и номер телефона. Не знаю, стоит ли тебе об этом писать, — ты, конечно, и так уже расстроен, а тут еще больше огорчишься. В общем, не успел никто и глазом моргнуть, как Цилия вышла замуж за Эндрю Баттерсби. Похоже, что в офисе не знают, когда ты возвращаешься, но говорят, что ты там, как и ожидалось, заключил шикарные контракты. Надеюсь, что ты не переработал — все равно это не может смягчить твое горе. Тебе бы следовало побольше отдыхать и постараться забыть эту печальную новость. Любящая тебя Ребекка. P.S. Газета „Таймс“ сообщает, что умерла твоя тетушка“.

Сильвестр весело хохотал, когда его соединили с Лондоном.

— Привет, Джон, — сказал он, — увидимся в пятницу. Сегодня вечером вылетаю.

Джон сказал:

— Рад, что перехватил тебя. Я хочу, чтобы ты встретился с Марвином Браттом.

— Кто такой Марвин Братт?

— Бывший сенатор-республиканец. У него рукопись, которую мы должны заполучить. Поскольку он живет в Вирджинии, ты можешь заскочить…

— О Господи! — взмолился Сильвестр. — Я жажду завалиться на свою кровать. Меня уже слишком долго не было дома…

— Послушай, — прервал его Джон, — не будь такой старой бабой. Запиши его номер телефона. Это недалеко от Шарлоттесвилля, тебе там понравится.

— Не поеду!