Любовь от кутюр - Ирина Масарновская (1995)

— Читайте, пожалуйста, дальше, — робко сказала Мария Константиновна.

Алина откашлялась и продолжила:

«… Свежие ветры приходят с востока континента — из России. И подмостки показа мод на Западе в последнее время покорили не только Оля, но и Лариса из Перми, и Юля из Воронежа».

— Что, в Воронеже только одна Юля? — ехидно спросила Орлова.

— Думаю, Лагерфельд мог заметить только Метлицкую! Как профессионал — профессионала, — резко оборвала ее Алина, нервно теребя бумагу. — А нам следует быстрее выводить Юлию на подиум нашего салона, пока ее не увезли в Париж насовсем, — задумчиво, будто самой себе, сказала Алина.

— Да ее только пальцем поманит какой-нибудь иностранный портной — и эта птичка улетит, только перышко на память оставит, — громко засмеялась Татьяна.

— Эта, как ты ее называешь, птичка в свои 23 уже такое пережила, что нам, тридцатипятилетним, и не снилось! — гневно заметила Алина.

— Кому тридцать пять, а кому еще и тридцать не завтра! — огрызнулась Татьяна.

— Это ты своим кавалерам говори, а я тебя уже, слава Богу, не один день знаю. Да и на работу ты ко мне с чьим паспортом пришла? — Алина опять сердито посмотрела на подругу.

— Так чем же привлекли русские девушки этого знаменитого кутюрье, хотела бы я знать все-таки, — Орлова постаралась замять неприятную тему. — Там что-нибудь об этом написано? — Татьяна взяла заметку и стала читать дальше:

«… У манекенщиц с Востока Европы удивительно привлекательные глаза, часто ослепительно голубые, часто обворожительно зеленые, в бездонной прозрачной глубине которых можно просто утонуть. Их полные губы несказанно чувственны. Однако взгляд сигнализирует о сдержанности и порядочности. И это крайне привлекательные противоречия».

— Ну точный портрет нашей Метлицкой! — негромко проговорила молчавшая до сих пор Мария Константиновна. — Я с Юлией провела только две примерки, а могу сказать, что давно мне не доводилось работать с такой замечательной манекенщицей. Да и человек она славный.

— Конечно, за две примерки сразу можно распознать, хи-хи-хи! — Орлова презрительно скривила губы.

— Не ёрничай! — оборвала ее Алина. — Опыту Марии Константиновны может позавидовать любой психолог. Она безошибочно выделяет хороших людей.

— У нас что, свои девушки плохо работают или так некрасивы, что нам нужно этой провинциалке отдавать Ефремовскую коллекцию? — Татьяна, уже не скрывая своего раздражения, накинулась на Алину. — Ты ведь не знаешь, какой фортель она может выкинуть. А вдруг перед самым показом ее кто-нибудь сманит, если не в Париж, то, хотя бы, к Юдашкину? И что мы тогда будем делать? Ведь вся одежда будет рассчитана на размеры и формы Метлицкой. А это время и деньги. И еще какие!

— Деньги я считать умею. Ты это знаешь прекрасно. А насчет времени — ты права. У нас его в обрез! Три месяца всего в запасе, а мы еще толком ничего не обсудили. За работу, друзья! — Алина вдруг лучезарно улыбнулась и быстро набрала телефонный номер.

— Георгий, приведи сегодня Юлю к 15 часам на худсовет! — Алина напряженно вслушивалась в ответ Громадского. — Что значит, ты не успеваешь? — лицо Алины сделалось сосредоточенно-серьезным. — Худсовет был назначен мною позавчера. Об этом известно всему салону, только не моему заместителю! Это нонсенс! — Алина в сердцах швырнула трубку. Она с жалобным треньканьем шлепнулась на рычаг. — Ненавижу болтунов! — сказала она в пространство.

«И бабников!» — подумала Орлова, но вслух произнесла:

— Так значит, смотрины в 15 часов!

— А ты тоже не подарочек! — Алина пристально посмотрела в зеленые кошачьи глаза Орловой и, поднявшись из-за стола, сказала: — Я поехала к Клавдии Елисеевне. Вернусь точно к трем…