Любовь от кутюр - Ирина Масарновская (1995)

Юлия, приходя в дом Смирновых-модельеров, невольно сравнивала то, что видела у них, с порядком в доме своих родственников, тоже Смирновых. В квартире тетушки на дорогой мягкой мебели грудой лежали вещи, которые одевались ранее, везде валялись газеты, целлофановые пакеты, коробки из-под обуви. Казалось все, что есть в этом доме, находится на виду. Правда, к приходу званых гостей все это куда-то исчезало, появлялось ощущение порядка. Дядя поначалу нервничал, ругался, даже пытался обособиться в отдельной комнате, но, похоже, с годами это чувство недовольства в нем притупилось. Тетушка Метлицкой в отношении ведения домашнего хозяйства была полной противоположностью ее матери. Юлия же во всем походила на мать: если уж выстирает что, то до голубизны, если сделает уборку — то по всем углам.

— Ну, давай, выкладывай… Как настроение? — спрашивал Слава Юлию, ставя на стол противень с душистой и красивой, как на рекламной открытке, пиццой.

— Да вы волшебник, Станислав. Боже мой, какое чудо! Если это еще будет так вкусно, как красиво, то я усомнюсь в правильности выбора вами, Станислав Николаевич, профессии.

— Это будет вкусно, можешь не сомневаться! Давай тарелку.

И он положил Юлии большой кусок нарезанной на квадраты пиццы.

— Когда был однажды в Италии, очень долго наблюдал, как они готовят это блюдо. Так что технология из-за рубежа. Ясно? — и он дружески похлопал Юлию по плечу.

— А рецепт можно?

— Ты сначала скушай, а потом поговорим о рецептах. Я привезу их тебе в Москву, а лучше приеду и приготовлю в честь твоего первого показа в столице.

Выпили по фужеру «кьянти» и дружно заработали вилками. Женщины кушали молча, только Слава умудрялся одновременно и есть, и говорить.

— Скажи, Юль, а ты Москву вообще любишь?

— Я и не задумывалась над этим. Но думаю — да! Я поначалу и к Воронежу не сразу привыкла. А теперь…

— Когда ты отправляешься?

— Еще не знаю. Когда продам квартиру. Да и они еще не звонили.

— Кто — они?

— Москвичи.

— Позвонят, не волнуйся.

Марианна Васильевна убрала со стола посуду и принялась ее мыть. Слава с Юлей вышли на балкон полюбоваться августовским закатом. Юлия закурила, а Слава принялся ее корить за дурную привычку «баловаться» табаком. Она отшучивалась.

— Вот ты уедешь, Юлия…

— Станислав Николаевич, как только будет продана квартира, я сразу верну вам то, что вы давали Юрию взаймы.

— Я не об этом, дружок. Но если так, буду признателен. Все-таки это для меня большая сумма. Только Марианне не проболтайся. Она не в курсе.

— Нет, нет. Что вы!

— Может, тебе нужнее сейчас? Тогда не возвращай. Отдашь как-нибудь…

— Нет, я не смогу уехать, не рассчитавшись с людьми. Громадский обещал мне помочь там.

— Ладно, давай лучше поговорим о тебе, о твоих делах, а не об этих проклятых долгах.

Остаток вечера прошел за разговорами об переезде, воспоминаниями о совместной работе. Обсудили, как устроят проводы.

Проснулась Метлицкая необычайно рано. Неделю назад Георгий сказал в телефонном разговоре, что сегодня решится вопрос покупки для Юлии квартиры в Москве. То есть, не сегодня, а должен был решиться вчера. «А поэтому двадцатого августа будьте, дорогая, дома с утра. В половине девятого позвоню».

До половины девятого еще было около часа. Юлия отсчитывала секунды. Но вот уже девять, а звонка нет. Четверть десятого… «Что же такое? Значит, придется оставаться здесь. Может, это и к лучшему».

Долгожданный звонок раздался в десять утра.

— Прости, был на приеме у председателя исполкома. Все, давай, выходи, иди пешком…

— Георгий, не шутите, давайте серьезно.

— Малыш, все в порядке. Можешь брать билеты.

— Почему «билеты»?

— Советую взять все купе. Спокойно сложишь вещи. Ты уже упаковалась?

— Давно.