Сезон любви - Элин Хильдебранд (2015)

Маргарита решила, что Кэндес говорит о медовом месяце. Вообще-то Кэндес с Дэном решили подождать с ним до зимы, и, насколько Маргарита помнила, разговор вертелся вокруг поездки на Гавайи, Таити или Бора-Бора. Лично она не решилась бы махнуть на другой конец света, даже если бы была пьяна в стельку.

– Извини, не поняла.

– Дэн спросил, что бы я сделала, если бы у меня был неограниченный выбор, – пояснила Кэндес. – И я поняла, что хочу в Африку.

Маргарита прищурилась. Над раковиной висела розовая карточка с надписью: «Работники ресторана должны вымыть руки, прежде чем вернуться на рабочее место».

– На сафари? – уточнила Маргарита.

– Нет.

Она ничего не поняла, но мысль о том, что Кэндес начнет новую семейную жизнь где-то в Африке, не радовала.

– Это ужасно далеко. Я буду по тебе скучать, – призналась Маргарита.

– Глупая, ты поедешь со мной!

В последующие недели и месяцы мечта Кэндес о поездке вчетвером в Африку приняла внятные очертания. Кэндес не интересовала Кения и Исаак Динесен[19], походы по джунглям Уганды в поисках горилл или борьба с последствиями апартеида в Южной Африке; она думала о пустынях, сирокко, песчаных бурях, базарах, мятном чае и касбе[20]. О бедуинах на верблюдах, финиковых пальмах, кочевниках в шатрах и воришках в старинных арабских кварталах. Она запоем читала «Под покровом небес» Пола Боулза[21] и просила Маргариту готовить кускус и овощи.

Каждый вечер Кэндес с Дэном и Маргарита с Портером усаживались на западную банкетку и говорили до тех пор, пока от выпитого или от усталости языки не начинали заплетаться. Одна летняя ночь следовала за другой, словно японские фонарики в протянутой между деревьев гирлянде, а они все не могли наговориться. Обсуждали Картера и Рейгана, Иран, Вуди Аллена и группу «Пинк Флойд», Роя Лихтенштейна, Энди Уорхола и новый Музей д’Орсе в Париже. Портер рассказывал о коллеге, которого студентка обвинила в домогательстве, но тот повернул дело в свою сторону и потребовал возмещения ущерба. Маргарита поведала о том, как Дасти поймал синеперого тунца, нарезал тончайшими ломтиками и съел сырым прямо на причале у ресторана «Стрейт-Уорф». В конце вечера Кэндес всегда возвращалась к одной и той же теме: она, как испорченная пластинка, твердила, что им четверым нужно открыть французский ресторан где-нибудь в Северной Африке.

– Представляю, что это будет, – усмехнулся Портер, когда Кэндес впервые заговорила о своей мечте. – Кулинарный Корпус мира.

– Ресторан посреди пустыни, – возразила Кэндес. – Я всегда мечтала пробежаться босиком по Сахаре. Дейзи, каким бы был ресторан, если бы все зависело только от тебя?

– Если бы все зависело от Рейгана, то это был бы «Макдоналдс», – вмешался Дэн. – Вот вам пример культурного империализма.

– Я спросила Дейзи, так что умолкни, – осадила его Кэндес. – Она единственная из нас, кто в этом понимает.

Маргарита оглядела свой ресторан. Больше всего она любила его именно таким: почти пустым, когда нет никого, кроме них четверых. Свет выключен, горят только свечи; сотрудники все убрали и ушли домой, но в воздухе по-прежнему витает легкий аромат чеснока, розмарина и свежеиспеченного хлеба. И еще осталось много вина.

– Таким, как сейчас, – ответила Маргарита. – Я ничего не хочу менять.

– Так не получится, – возразила Кэндес. – Там ведь не Нантакет. И до моря будет не тридцать миль. Вместо воды нас будет окружать песок. В общем, все иначе.

– Вот, сразу видно, что говорит сотрудник Торговой палаты! – сказал Портер, поднимая бокал.

– Я серьезно!