Единственная и неповторимая - Шейн Уотсон (2008)

Бархатистый неторопливый голос Маркуса Рейвена (таким голосом в мультфильмах разговаривает сыщик экстракласса — бирманский кот) приближался к дому, и через пару мгновений стал виден сам говоривший. Он оказался немного ниже, чем предполагала Джеки, и был воплощением стиля люкс — серый молескин и кашемир цвета бисквита. Блестящие каштановые волосы, уложенные в почти дамскую стрижку под мальчика, покачивались у корней при каждом шаге. На его руке висела (как будто они были на палубе тонущей яхты) Беатрис Лайл. Типичная пара — британский актер и его подружка, с которой он уже шесть лет вместе. На Би была меховая шапка и шарф из пашмины, закрывающий половину лица, но и по ногам в кожаных брюках можно было точно определить, что это мисс Лайл. По тем самым ногам, которые заслуживали размещения на обложке «Тайм» уже из-за того, что нижние конечности Беатрис по сравнению с остальным ее телом были примерно в полтора раза длиннее, чем у всех нормальных людей. На другой руке Маркуса болтался длинный поводок, ведущий к собаке, напоминающей огромный ком серой шерсти. Когда они подошли к входной двери, в льющемся из окон свете стали отчетливо видны яркие медные пряди в прическе Маркуса. Пару секунд он смотрел на дом, вдыхая ночной морозный воздух.

— Английская провинция, и ничего больше, — пробормотал он. — Знаете, какое это облегчение — оказаться далеко от Голливудских холмов и вернуться в реальный мир…

Мартин честно кивнул, поднимая зонтик где-то на фут, чтобы Маркус мог получше осмотреться.

Би съежилась, несмотря на бобровый жакет, и переступила с ноги на ногу.

— А они проводят тут лечение в номерах? — спросила она, обращаясь к Маркусу таким голосом, который пробуждал в памяти образ девушек в пышных нижних юбках и шляпах канотье и, конечно же, с горячим шоколадом. — Я думаю, мне нужен «Сальвадор спешиал» перед вечеринкой. — Она покачалась на руке Маркуса, от чего его волосы слегка заволновались, а мышцы на шее заметно напряглись.

Их вещи, взятые на одну ночь — пять чемоданов, все с монограммами «Луи-Луи», два набора клюшек для гольфа, две дамские сумочки и огромная кожаная собачья корзина с теми же заметными «ЛЛ», — заняли несколько тележек для багажа.

Джеки повернулась к кровати. Саймон лежал, опершись на локоть, и снимал на камеру.

— Как думаешь, мне нужен «Сальвадор» перед вечеринкой?

— Что такое «Сальвадор»? — спросил Саймон, не отрываясь от видоискателя.

— Знаешь, это отличная штука.

— Конечно, сходи за ним. — Он опустил руку в задний карман брюк, вынул пластиковую карту, похожую на кредитку, и передал ее Джеки, по-прежнему глядя в камеру. — Возьми карту номера. И сделай маникюр.

Джеки, которая только что грызла ногти, быстро засунула руки в карманы.

— Нет, не надо, — пробормотала она, направляясь к двери. — Я разберусь.

— Эй, — Саймон поднял глаза, чтобы встретиться с ней взглядом, когда она взялась за дверную ручку, — я рад, что ты здесь, детка.

Джеки кивнула и весело помахала ему рукой, как будто садилась в школьный автобус.

— Спасибо, — сказала она, показав ему два больших пальца, и выскользнула в коридор, — до встречи.

Как только дверь за ней закрылась и Джеки оказалась от Саймона на безопасном расстоянии, она замерла, крепко зажмурившись и постукивая по вискам костяшками крепко сжатых кулачков.

— Что ты творишь? — прошипела она на выдохе. — Повзрослей наконец. Будь сексуальной. Будь загадочной. Что ты делаешь? Все могло получиться! А ты… р-р-р-р! Что это за большие пальцы? Ты такая…

— Простите, мадам. — Это был один из «китайских костюмов». — Прошу прощения, что прерываю вас… Мне занести это в комнату?

Джеки посмотрела вниз и увидела свой чемодан, свой новый черный чемодан, с черной молнией, которая теперь с одной стороны была совершенно белая.