Свободные от детей - Юлия Лавряшина (2008)

— Как раз после нашей встречи я еду на прогон спектакля, — называю театр, с недавних пор вошедший в число тех, где идут мои пьесы. — Я сделала для них инсценировку сказки Астрид Линдгрен «Рони, дочь разбойника». Так что эта девочка сейчас занимает меня больше, чем все другие дети, существующие и возможные. Это очень современный для России персонаж — энергичная, храбрая, независимая девочка, которая уже рождается преемницей атамана. Швеция-то это, слава богу, прошла, у них женщинам давно нет нужды пробивать себе дорогу грудью… Половина министров — женщины. И председатель Союза шведских писателей, кстати, тоже. Переводчица Мета Оттонсон.

— Вы бывали в Швеции? — Воспользовался он возможностью ускользнуть от щекотливой темы.

— Пока нет. Но мы собираемся туда на гастроли. Уже идут переговоры.

— Чего вы лично ждете от этой поездки?

— Чего я жду?..

* * *

Я ничего не жду с тех пор, как не стало тебя. Одиннадцать лет пустоты… Безвременья. Чего можно ждать от жизни, которую больше ничто не освещает? Беспомощной летучей мышью, забывшей, что она — вампир, вцепилась в свою писательскую жердочку в углу темного, затянутого паутиной веков чердака жизни, и боюсь оторваться, чтобы не лишиться последней опоры, не опрокинуться в бесконечность Вселенной, которой так панически пугалась в детстве. Зажмуривалась перед сном и представляла, как с немыслимой скоростью несусь сквозь тьму, проколотую крошечными звездами — даже они так далеко от меня, что вспыхивают искрами. Но как бы стремительно я ни летела, конца полету не будет, это очевидно. Дна не достигну, потому что его просто нет, так говорят учителя. Значит, ужас будет вечным.

Мгла сырого, уже почти октябрьского вечера — подтверждение этого липкого, атавистического страха. Возле «Останкино» так неожиданно пустынно, будто за то время, пока я давала интервью, из кинотеатров, в том числе и домашних, вырвались все фантастические фильмы ужасов, действие которых неизменно происходит ночью, так что можно только угадывать происходящее на экране. Кино для обкуренных мазохистов, не закончивших даже начальную школу.

Мой едва заметно хамелеонистый «BMW-523», которому я через своих читателей и номер выпросила с такими же цифрами, на этот раз пытается слиться с темнотой. Днем его тянет к природе, и зеркальная поверхность сентиментально отдает зеленью. Сегодня было пасмурно, и моя машина сумрачно сливалась с влажной дорогой. Надо бы помыть ее — все бока в грязных подтеках, но сейчас некогда, прогон спектакля начинается через сорок минут. Если город действительно вымер, доеду за двадцать.

Но я подозреваю, что стоит мне выехать на проспект Мира с его светлыми и пятнистыми высокими зданиями, которые всегда вызывают улыбку, как Садовое кольцо начнет замыкаться «пробками». Здесь всегда так, поэтому обычно выезжаю через узкий Грохольский переулок на Каланчевскую, откуда хоть можно повернуть направо, а не делать объезд в километр, отстояв полчаса перед светофором. Впрочем, кто в такое время едет в центр? Отработавшая область расползается по домам, то есть в обратную сторону — Королев, Мытищи, Ивантеевка, Пушкино…

Проезжая мимо, взглядом приветствую свой старый, изысканно-добротный дом на проспекте Мира с изящно-старомодными балкончиками. Живу неподалеку — в насмешку! — от Крестовского универмага детских товаров, а напротив моего дома глаза мозолит магазин «Кенгуру» с подзаголовком: «Все для детей и будущих мам». Для тех, кто желает превратиться в кенгуру с маленькой головкой… Они постоянно мелькают перед глазами, стоит подойти к окну или спуститься на улицу — озабоченно пузатые или нагруженные детьми и сумками. Даже не пытающиеся притвориться счастливыми и все же начинающие возмущенно вопить, уличив кого-то другого в нежелании рожать.