Твоя К. - Тереза Ревэй (2009)

Макс понял, что не слушает. Сара разговаривала с ним несколько минут, но вряд ли он смог бы повторить сказанное ею.

— Прости меня, — произнес он, закуривая сигарету. — Задумался. Слишком много работы.

Они расположились в большом саду Линднеров возле стола, поставленного в тени клена. Служанка принесла кувшин с лимонадом и стаканы. Сара наклонилась к столу, чтобы разлить напиток. Ее белое теннисное платье подчеркивало загар. Протянув ему стакан, она села, скрестив ноги, на которых тут же вытянулся спаниель Король Карл, который, высунув язык, тяжело дышал из-за июльской жары.

— Не будем унижаться до этой игры, умоляю, Макс. Это нас недостойно.

— Ты о чем? — спросил он раздраженно, прикладывая стакан ко лбу, словно стараясь его охладить.

— О том, что не надо друг друга обманывать. Это было бы досадно.

— Я и не обманываю!

— Раз ты на этом настаиваешь, — сказала она, деликатно пожав плечами, — то, может, объяснишь, чем до такой степени озабочен Макс фон Пассау, что даже стал равнодушен к отзывам критиков о своей выставке портретов в галерее «Холлэндер», где он продал все работы за весьма круглую сумму? За шесть месяцев ты стал одним из светских берлинских любимчиков, не так ли? — насмешливо заключила она.

Если бы он не знал ее лучше, то подумал бы, что она ему завидует. За несколько месяцев Макс в самом деле познал головокружительный успех. Его фоторепортажи, посвященные миру высокой моды, вызывали восхищение у художественных директоров своей оригинальностью, необычным кадрированием лиц в портретах, которая подчеркивала индивидуальность тех, кто ему позировал. Он вынужден был нанять еще одного помощника, а также секретаря, чтобы принимать заказы. Эта внезапная известность одновременно и смущала его, и льстила.

Сара положила руки на затылок и посмотрела на неподвижные из-за отсутствия ветра листья деревьев. Макс облегченно вздохнул, видя, что она не грустит, не сердится.

— Молчишь? — продолжила женщина. — Странно, как это мужчины способны так много болтать о всяких пустяках и так мало о вещах, которые лежат на душе. Наш красивый роман, похоже, заканчивается, не так ли, Макс? Ведь мы об этом уже знаем, но только никак не найдем слов, чтобы поговорить. Может, из-за лени, может, из-за неуверенности… Возможно, из-за страха, — добавила она полушепотом. — Однако я предпочитаю, чтобы мы все-таки нашли эти слова. Я не хочу, чтобы наши отношения увязли в грязи. Они должны остаться легкими — такими, какими были в самом начале. Легкими, красивыми и запоминающимися.

По спине Макса пробежали мурашки. Он еле сдержал жест нетерпения. Похоже, он сердился на Сару за то, что она торопила его. Зачем отталкивать все, пока для этого не было видимой причины?

— Но я люблю тебя, Сара.

— Еще бы! — бросила она, поднимаясь, чтобы посмотреть ему в глаза. — В тебе всегда будет какая-то часть, которая будет любить меня, так же как и ты навсегда займешь особое место в моем сердце. Но наша любовь отжила свое, понимаешь? Она не может ни расти, ни совершенствоваться. Теперь ей остается только одно — понемногу угасать, а я этого не хочу.

— Но почему? — обиженно вскрикнул он. — Что заставляет тебя говорить подобные вещи, когда все так хорошо?

Он сделал жест рукой, словно желая охватить сад, фасад красивой виллы и террасу, на которой горничная накрывала стол для обеда. Через открытые окна слышалась соната Бетховена, исполняемая на пианино матерью Сары.