Твоя К. - Тереза Ревэй (2009)

Что он мог знать о ее собственных несчастьях, о сомнениях, которые переполняли ее? Конечно, у нее есть энергия. А как жить иначе? И она не задает себе ненужных вопросов, а идет вперед, не копаясь в себе, потому что это не принесет ей ничего, кроме невыразимой тоски, переполняющей сердце. Ксения ненавидит меланхолию со всем, что она приносит с собой: с изнеможением, безволием и фатализмом. Но она не может помешать Александру переживать все это.

— Ты можешь остаться у меня на несколько дней. Я буду ночевать у подруги, — сказала она, подумав о том, что еще никогда не проводила с Максом полностью всю ночь. — Но не больше одной недели. За это время ты должен найти жилье и работу.

— Конечно, найду! Спасибо, Ксения! — обрадованно вскричал он. — Ты спасла меня, голубушка. Пойду заберу чемодан, который оставил в лавке у Ильи Антоновича.

Вся его усталость чудесным образом исчезла. Щеки запылали, глаза засверкали. Он снова искрился задором, который раньше делал его одним из тех несгибаемых людей, на которых было приятно смотреть. Он схватил ее за плечи и звонко поцеловал два раза в щеки. Когда он открывал двери, чтобы выйти на лестницу, Ксения подумала, что уже в который раз обманывается на его счет, но сил сердиться на него у нее больше не было.

С булавками в губах, прищурив глаза, Жак Ривьер внимательно обозревал гору муслина. Медленно обошел он Ксению, расправляя нервной рукой складки. Капли пота стекали со лба девушки. Резинки, которые поддерживали плиссированную юбку, неприятно натирали кожу. Было так же невыносимо надевать летом зимнюю одежду, как в декабре дрожать от холода в легких блузках. Ей хотелось лимонада, прохладного душа и встречи с Максом, который взял напрокат автомобиль, чтобы отвезти ее на ужин к берегам Марны. По счастью, у нее накопилось три недели отдыха. Тем же вечером Ривьер отбывал ночным поездом на Лазурный Берег. «Жаль, что он не пригласил нас к себе на виллу», — думала она. Она видела фотографии виллы в газете. Веселый дом с розовыми стенами, который возвышался на берегу Средиземного моря, с садом из сосен и мимоз, террасами, обрамленными жасмином, светлыми комнатами, полы которых выложены мозаикой.

Не имея возможности двигаться, Ксения решила помечтать, но это у нее не получилось.

— Я хочу срочно видеть сестру!

Этот голос, повелительный и звонкий, заставил подпрыгнуть заведующую ателье, которая едва не выронила соскользнувшие очки на золотой цепочке. Ривьер вытащил изо рта булавки и повернулся сердитый.

— Что там еще? — воскликнул он, словно капризный ребенок, скомкав и швырнув на пол листок с рисунком платья. — Ну как я могу сконцентрироваться, если меня постоянно отрывают?

Ксения узнала голос Маши. Не будь она так удивлена, ее позабавил бы каприз Ривьера и она была бы довольна подобным вмешательством. Кутюрье страдал муками творчества уже сорок пять минут. Маша появилась в дверях, одетая в белое платье, в котором была похожа на девушку, идущую к первому причастию. На голове у нее была соломенная шляпка, украшенная красной лентой. Она огляделась вокруг озабоченно и внимательно.

— Это моя сестра, месье, — сказала Ксения. — Позвольте мне выйти на несколько секунд.

— Это невозможно, мадемуазель, — ужаснулся Ривьер, выпятив грудь от возмущения. — Или вы думаете, чтобы создать коллекцию, стоит только щелкнуть пальцем? Ну ладно, идите уже. Только быстрее. Даю вам десять минут, чтобы вы вернулись на место. Мадемуазель Соланж, принесите стакан воды в мой кабинет.

Когда он покинул помещение, Ксения подошла к сестре, мучаясь предчувствиями.

— Маша, что случилось?

— Дядя Саша.

Ужасно, но Ксения ощутила облегчение. Она опасалась худшего: болезни няни, несчастного случая с Кириллом… Однако вряд ли Маша пришла бы за ней, если бы не случилось что-то чрезвычайно серьезное.

— Что с ним такое?

Глаза Маши наполнились слезами, губы задрожали. Она была в полном отчаянии.