Аутодафе - Эрик Сигал (2002)

Я предвидел, что атмосфера нашей встречи будет пронизана противоречивыми страстями. Мои благочестивые партнеры-католики станут, конечно, всячески кланяться и расшаркиваться перед эмиссаром архиепископа, а я буду выглядеть чужаком — и в религиозном, и в финансовом смысле. Маска утонченной учтивости скроет завуалированную неприязнь.

И снова «Макинтайр энд Аллейн» будет страдать от того, что я скупил их заботливо взлелеенную фирму. Они уже благополучно забыли о том, что именно благодаря необычайной самонадеянности молодого Пита Макинтайра в сочетании с некомпетентностью компания год назад оказалась на грани банкротства, и тут появился я, эдакий «белый рыцарь», и спас их от исчезновения, искусно провернув то, что на языке экономики называется «выкуп в кредит».

Я, современный парень Дэниэл, войду в эту берлогу хищников и предстану перед человеком, который так ужасно обошелся с моей сестрой и успешно разрушил ее жизнь… А в каком-то смысле — и жизнь Эли, поскольку оставил его безотцовщиной.

Конечно, самыми трудными оказались первые мгновения. Я вошел в зал заседаний и увидел Тима. С нашей последней встречи он практически не изменился, разве что прибавил пару килограммов веса. Мы пожали друг другу руки, и он произнес какие-то банальные слова по поводу смерти моего отца. Я вежливо принял его соболезнования и предложил сразу приступить к делу.

Одного взгляда на портфель инвестиций архиепископства хватило, чтобы понять, что его бездарность есть не просто вина какого-то кретина наподобие Пита Макинтайра, а следствие явной и примитивной халатности.

В то время как во всем мире базовая банковская ставка по краткосрочным кредитам колебалась в районе двадцати процентов, деньги церкви были по старинке размещены в государственные облигации, выпущенные еще во времена Второй мировой войны и приносящие каких-то три-четыре процента годовых. К тому моменту, как мы решили прерваться и пообедать, у меня уже созрел предварительный план реструктуризации, и Тим рассыпался в благодарностях.

К счастью, руководство компании, судя по всему, считало своим долгом обхаживать Тима, так что, поглощая свои сандвичи, мы были не одни, и отец Хоган в разговоре не выходил за деловые рамки. В частности, полюбопытствовал, каким образом я, некогда начинавший карьеру, основанную на сохранении ценностей прошлого, пришел к тому, чтобы искать ценностей во фьючерсных контрактах.

Я прочел ему краткую лекцию по теории и практике приобретения опционов. Для начала я поведал о своем обогащении летом 1972 года за счет поставок зерна русским. Затем рассказал, как своими финансовыми подвигами заслужил право возглавить товарно-биржевый фонд, образованный конторой «Макинтайр энд Аллейн», — так была вознаграждена моя проницательность в предсказании роста фьючерсов на соевые бобы в июне 1973 года.

— Это случилось благодаря плохому улову анчоусов в Перу, — пояснил я.

Тим вытаращил глаза:

— Кончай шутить, Дэн! Я же вижу — ты меня разыгрываешь.

— Да нет, Тим, честно! Во всем мире животноводы используют рыбную муку в кормах точно так же, как соевые бобы. Неудача перуанских рыбаков обернулась звездным часом для фермеров Айовы. Цена на сою подскочила до двенадцати баксов за бушель. Это было что-то феноменальное!

— Нет, отец Хоган, — перебил мистер Аллейн завистливым тоном. — Настоящим феноменом было то, как Дэнни умело позиционировал нас на бирже, чтобы мы в полной мере пожали плоды этого звездного часа.

Я тактично умолчал о том, что вскоре после этой удачи, вопреки моим рекомендациям, Пит ударился в сомнительные операции с золотом и в результате оказался вынужден, так сказать, продать мне свое первородство.

Мы поработали еще часа два, после чего я откланялся в надежде успеть на пятичасовой самолет. Тим настоял на том, чтобы отвезти меня в аэропорт в архиепископской машине. Нельзя сказать, что это был совсем бескорыстный дружеский жест, ибо я отлично понимал, что всю дорогу меня будут допрашивать.