Аутодафе - Эрик Сигал (2002)

— Вы знаете «Шульхан Арух»[97]? — удивилась она.

— Скажем так, я некоторое время его изучал и полную версию знаю неплохо.

— Вот, наверное, почему вас папа так любит!

Я был потрясен.

— Вы хотите сказать, что реб Видаль что-то обо мне говорил?

Она вспыхнула и снова оглянулась.

— Сейчас дядя вернется. Я лучше…

— Постойте! — остановил я. — Еще одну секунду! Что именно говорил обо мне ваш отец?

Она застенчиво выпалила:

— Что вы… что вы очень образованный. И что он жалеет…

— О чем? — перебил я в нетерпении.

И в самый ответственный момент, конечно, нагрянул дядя Эйб. Он пытливо посмотрел на Мириам.

— Ты говорила с этим незнакомым мужчиной? — сурово вопросил он.

Она онемела, и мне пришлось вмешаться:

— Это моя вина, сэр. Я спросил, который час.

— У вас что же, нет часов? — недоверчиво уточнил старик.

— Гм-мм… — Я судорожно искал какого-нибудь объяснения. — Мои что-то встали. — Это была почти правда. Ибо в космическом смысле в тот миг, как я увидел Мириам, время для меня остановилось.

Он приказал племяннице выйти из зала, пока он «займется этим туристом». Но, к моему восторгу, Мириам не послушалась. Ее будто пригвоздили к прилавку, и она жадно ловила каждое слово нашей беседы.

— Итак, мистер, — отрывисто произнес старик. — На сегодня мы с вами разобрались?

— Нет, — возразил я. — Не для того я проделал двести миль, чтобы заказать одну книгу, и только. Я рассчитывал обсудить с ребом Видалем новые публикации по мистицизму.

— Что ж, придется вам отложить это до другого раза. Счастливого пути!

Не давая ему удалиться, я спросил:

— А Шолем?

Он хмыкнул, приняв мою реплику за неправильно произнесенное прощание.

— Шалом и вам.

— Да нет! — все не унимался я. — Я говорю о Гершоме Шолеме. Который пишет на тему Каббалы.

Он расценил мое замечание как уловку — каковой оно и являлось — и с сомнением произнес:

— Какая конкретно работа вас интересует?

— Ну, я бы хотел посмотреть, что у вас есть.

— Пожалуйста. — Он показал на стеллаж напротив. — Мистицизм у нас там. Три верхние полки. Если потребуется что-то уточнить, позвоните вот в этот колокольчик, я сейчас же выйду. А теперь прошу меня извинить.

Он обернулся к племяннице. Она стояла на том же месте.

— Мириам — нахмурился старик, — я, кажется, велел тебе идти.

— Я же с ним не разговариваю!

— Но ты смотришь! — рявкнул строгий дядя. — А ты знаешь, что об этом говорит Свод!

Пробил мой час. Я встрял в разговор, постаравшись вложить в свой вопрос всю неприязнь.

— Не могли бы вы уточнить, в каком конкретно трактате содержится этот запрет?

Дядя Эйб растерялся.

— Гм-мм… Неважно. Запрещено, и все тут!

— Прошу меня извинить, — начал я, разогреваясь к драке. — Согласно первой статье главы сто пятьдесят второй Свода, это мне запрещено глядеть на Мириам — чего, как вы видите, я и не делаю. Мне запрещено смотреть на нее, запрещено говорить, что красивее ее волос мне в жизни видеть не доводилось, а голос ее звучит слаще любого другого. Но я, конечно, такого себе никогда не позволю!

Я украдкой бросил на нее взгляд. Она улыбалась.

— Как бы то ни было, все книги Шолема, какие у вас тут выставлены, у меня уже есть, так что я, пожалуй, откланяюсь до следующего раза. Могу я вас попросить передать кое-что ребу Видалю?

— Может быть… — ответил старый цербер. — И что прикажете ему передать?

— Я, разумеется, отправлю ему по этому поводу официальное письмо, но просьба моя заключается в том, чтобы меня по всем правилам представили его дочери — конечно, в присутствии ее наставницы.

— Это исключено! — огрызнулся старик. — Она благочестивая девушка…

— Не беспокойтесь, — заверил я, — я непременно надену кипу — и даже черный костюм и меховую шапку, если понадобится.

— Вы над нами издеваетесь? — вскинулся старик.