Открытка - Лия Флеминг (2015)

В следующий раз они придумали новую забаву: решили, что будут отмечать все дни рождения, и каждая должна приготовить специальный подарок-сюрприз для именинницы. Легко сказать! А где его найти, этот сюрприз? И все же, и все же… Когда их гоняли на работы за пределы лагеря, то можно было отыскать в поле первые, робко пробивающиеся сквозь пожухлую траву и снег весенние цветы. Калли сорвала головки полевых маргариток, а потом сплела их в красивое ожерелье для Селины. Селина чахла на глазах, задыхалась, хватала ртом воздух, и после двенадцатичасовой рабочей смены ее приходилось уже почти силком тащить с поля, поддерживая с обеих сторон. Но ожерелье из цветов! Такая радость! Она с удовольствием надела его на себя.

Через неделю случилось то, чего они больше всего боялись: медицинский осмотр. Всех женщин выстроили в ряд перед надзирательницами и охранниками, велели задрать юбки до пояса, выставив на всеобщее обозрение выпирающие тазобедренные кости, уже давно напоминающие живые мощи. Потом надо было пробежаться перед лагерным врачом и эсэсовцами из охраны, продемонстрировать им свою, так сказать, физическую подготовку. Доктор внимательно разглядывал распухшие ноги и отекшие, все в синяках, коленки каждой из бегуний. Калли сконцентрировала все свои силы на том, чтобы выдержать испытание, а потому не сразу обратила внимание на то, что происходит с Селиной. Ее буквально силком вытащили из шеренги, и охранник рыкнул:

– Беги!

Селина сделала пару шагов и упала на пол, сотрясаясь от приступа кашля.

– В отделение реабилитации! – коротко озвучил свой вердикт доктор, и охранники потащили Селину к стоявшей снаружи повозке. Вскоре повозка была загружена до отказа немощными женщинами, которых повезут в так называемый «Молодежный лагерь» на реабилитацию. Они стояли окаменев, не в силах уразуметь, что только что их подругу забрали на верную смерть. А они даже не попрощались с ней. После осмотра надзирательницы скомандовали разойтись по своим местам. Все молча разошлись. Да и о чем говорить? Они понимали: Селину они больше не увидят. Еще один жестокий удар, который надо пережить.

– Нужно как-то выбираться отсюда! – прошептала Мадлен. – Я знаю, Селина будет рада, если мы спасемся.

Всю ночь Мадлен и Мари молились и плакали.

Но Калли не могла молиться. Все чувства в ней выгорели дотла. Страшное опустошение и в душе, и в теле. Не было даже ярости, которая могла бы подпитать ее своей энергией. Впервые за долгие месяцы лишений ей захотелось просто лечь и умереть. Она старалась не думать о том, где сейчас Селина и что с ней. Одна, немощная, с распухшими ногами, которые она едва переставляла, куда они ее поведут? Конечно, отправят в газовую камеру. И никого рядом! Даже священника, могущего утешить в этот предсмертный час. За что? Почему?! Все в душе Калли вдруг восстало против такой вопиющей несправедливости. Она свернулась калачиком в своем уголке на нарах и отрешенно вслушивалась в то, как подруги шепчут слова молитв. Лично у нее надежд более не осталось. Она тоже приготовилась к смерти.

– Нельзя сдаваться! – пыталась приободрить ее Мари. – Пока мы живы, жизнь еще не кончена. И Селина скоро будет свободна! Во всяком случае, ее душа освободится из плена. Вот только деток она своих больше не увидит. А тебя кто дома ждет, Лотта? Ради них стоит побороться за свою жизнь, как думаешь? Держись, подруга! Мы еще поживем!

Иногда на Калли накатывали минуты полного помутнения разума. В такие минуты она уже не узнавала в себе прежнюю Каролину, не могла представить себе личико Дезмонда. Она ощущала себя тем, кем она есть сегодня: Лотта Бланкен. Изможденное тело, кости, обтянутые кожей в сплошных кровоподтеках и ссадинах, бессловесное существо, видевшее столько горя и ужасов. Она все глубже и глубже погружалась в пучину отчаяния. И все ближе подступало безумие, не щадящее тех, кто начинает жалеть себя. Мадлен вовремя заметила эти страшные перемены, происходящие в ней.