Комплекс Мадонны - Норман Богнер (1997)

— Я хотела бы, чтобы все дело было в этом. — Деб сверкнула глазами и шагнула ближе. — Это означало бы, что между нами что-то есть… хоть какой-то признак жизни. Но ты так переполнен той женщиной, что нет возможности проникнуть внутрь.

Обняв девушку, Тедди нежно и с чувством поцеловал ее в губы; он впервые прикоснулся к ней, и она крепко прижалась к нему, ее пальцы вцепились в мягкую мятую фланелевую рубашку; Деб почувствовала, что он пытается освободиться, она попробовала удержать его, но не смогла. Она закусила свою губу.

— Ты много значишь для меня, — сказал Тедди.

— Как собака или кошка.

— Не знаю, почему ты стремишься заставить себя страдать.

— А ты? Возможно, я переняла это от тебя.

Деб в ярости отпрянула, ее рот исказился; девушка с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться, полная решимости оставаться такой же твердой, как Тедди. Она провела с ним уже почти шесть недель — то тактичная, то чувственная, то молчаливая, то угрюмая, то чрезмерно радостная, то воодушевленная, то циничная, — перебирая весь набор манер поведения, надеясь найти брешь, которая позволит им сблизиться. Деб улавливала его настроения, соглашалась или спорила с ним, разыгрывала из себя послушную скромницу и внезапно разражалась отчаянной выходкой, но не было никакого способа пробиться внутрь. Тедди застыл — так же, как застыло озеро, и только лунатик мог пытаться удить рыбу, не пробив лунки. А он, как бы там ни было, стал привлекательнее, желаннее, спартанская жизнь шла ему на пользу, он скинул вес, живот стал ровным и твердым, как кухонный стол, окрепли мышцы рук и спины, он стал похож на молодого спортсмена: долгие прогулки пешком, рыбная ловля, колка дров, использование рук и тела как никогда прежде…

— Если бы я была умнее, все получилось бы.

— Ты и так умная…

— Значит, мои манеры. Тебе не нравится, как я облизываю десны после еды.

— Дело не в этом и ни в чем ином.

Нельзя позволить ей похитить чувство, сохраняемое для Барбары, поэтому Тедди оставался бесстрастным. С безнадежным отчаянием девушка склонила голову, сраженная его скупостью, и Тедди, подготовив еще одно крушение надежд и став его свидетелем, расслабился. От этого он ощутил некоторую неловкость, но свой запас благих намерений он израсходовал уже много лет назад. Сочувствие явится оскорблением. Сплетя руки, Тедди повернулся к Деб спиной, словно причинив боль, разрезая ее отточенным ножом мясника. И тут она убежала, и Тедди услышал, как наверху заперлась дверь. Рыдания, тяжелые захлебывающиеся звуки, прерывистое дыхание. Положение, в которое много раз попадало большинство мужчин. Или ты не замечаешь его, или пытаешься загладить вину и даешь невыполнимые обещания; в обоих случаях победа не приносит радости и поражение нельзя разделить. Тедди выпил полный стакан, страстно желая, чтобы скорее наступило утро и они бы двинулись в путь. Он ждал, и чем дольше он ждал, тем сильнее нарастало его беспокойство. Запирается только одна дверь — дверь ванной. Чем там занимается Деб? Ни звука, только ветер, который Тедди теперь не замечал.

Он постучал в дверь ванной.

— Деб? С тобой все в порядке?

Шаркающие звуки, затем звук, который он не смог определить. Пять, шесть, семь, восемь… тот же самый звук. Металлический. Не тиканье часов. Тедди снова застучал в дверь, на этот раз сильнее.

— Деб, ради Бога, ответь мне, хорошо?

Что-то закрылось на щеколду.

— Мы поедем в город и поужинаем там. Ты хочешь этого? С бутылкой вина. Охлажденного, белого, какое тебе нравится.

— Пей его сам.

— Я хочу, чтобы со мной была ты.

— Буду, когда мы окажемся в шести футах под землей и черви начнут есть нам глаза. Тогда мы будем вместе. Не раньше.

— Пожалуйста, не будем заканчивать ссорой.

— Заканчивать что?

— Нашу дружбу.

Она издала короткий отрывистый сардонический смешок, затем снова заплакала.

— По-ожалуйста… — в его голосе зазвучала настойчивая просьба.