Найти тебя - Санта Монтефиоре (2009)

Селестрия прищурила глаза, припоминая недавний разговор между Джулией и Монти, невольной свидетельницей которого она стала.

— Да, настолько темной, что ее просто невозможно рассмотреть, — сухо добавила она. — Мне начинает казаться, что я совсем не знала своего отца.

Когда Селестрия вернулась в поместье, она прямиком направилась к матери. Памела сидела в постели в кашемировом кардигане и ночной рубашке, пытаясь накормить Пучи кусочком хлеба с паштетом. Она подняла на дочь покрасневшие и блестящие от слез глаза.

— Он ничего не хочет есть.

— Он покушает, когда проголодается, — ответила Селестрия, расстегивая свое пальто.

— Он совсем потерял аппетит.

— А разве у нас он есть?

— Я никогда бы не подумала, что Пучи может скучать по твоему отцу. Но так оно и есть, он явно опустошен.

— Ты уже послала телеграмму дедушке? — Селестрия сняла свою шляпу и стала вытаскивать шпильки из волос, расположившись возле зеркала у туалетного столика Памелы.

— Я не хочу лишний раз беспокоить его до тех пор, пока мы не будем знать наверняка.

Селестрия сидела, сгорбившись, и рассеянно крутила одну из шпилек.

— По-моему, и так все ясно как божий день.

— Пока нет тела, я отказываюсь верить в его смерть.

— Но, мама, ведь тело могут никогда не найти. Как очень тактично заметила тетя Пенелопа, его, возможно, проглотила какая-нибудь рыба.

— Да откуда взяться такой огромной рыбине на побережье Корнуолла? — не сдавалась Памела. — И что может знать эта глупая женщина? — Она вдруг начала плакать. — Ну ради всего святого, Пуч, кушай же что-нибудь!

Селестрия уселась на край кровати и взяла мать за руку.

— Что же нам теперь делать? — простонала Памела. — Я не представляю себе жизни без Монти. Он был для меня всем. Как он мог так поступить со мной? Если он чувствовал себя несчастным, он мог бы прийти и сказать мне об этом. И тогда мы бы вместе решили, что делать. Но вот так взять и убить себя — разве это не эгоистично с его стороны?

— Нам придется обходиться тем, что мы имеем, — сказала Селестрия, вынужденная казаться сильной ради своей матери. — Гарри снова пойдет в школу. Мы вернемся в Лондон. И жизнь станет, как прежде. Папы больше не будет с нами, с этим надо смириться.

Наступило долгое молчание, Памела переваривала слова дочери. А потом она внезапно сжала ее руку.

— О Селестрия! Я тебе солгала.

— Солгала? О чем?

— Твой отец и я… В ту ночь, когда он исчез… Мы действительно поссорились.

— Из-за чего?

— Он ведь ужасно любит пофлиртовать.

— Кто? Папа?

— О милая… Ты еще слишком молода, чтобы знать такие вещи. Ты такая невинная и наивная. — Селестрия вдруг подумала об Эйдане Куни, но ничего, кроме пустоты, не почувствовала. Памела быстро пробежала рукой по щеке дочери. — Он любит красивых женщин. Конечно, я привыкла к его заигрываниям с особами женского пола и старалась в большинстве случаев не замечать этого. Но это вовсе не означает, что мне не было больно наблюдать, как он сладострастно смотрит на кого-то моложе и симпатичнее меня. Никто не может устоять перед таким вожделеющим взглядом. Как будто он видит тебя насквозь и заглядывает в самую твою суть, прекрасно зная, чего ты хочешь и чего тебе в жизни недостает. Но прошлой ночью все зашло так далеко, что стало той последней каплей, которая переполнила чашу терпения. И когда мы поднялись к себе наверх, я налетела на него. Я говорила ему, что не пристало в его возрасте пытаться заигрывать с молоденькими девушками и что он выставляет себя полным идиотом. — Она провела пальцами по лицу, чтобы смахнуть слезы. Ее ногти были длинными, красного цвета, идеально ухоженными. — А еще я сказала, что не хочу, чтобы он слишком много времени проводил в командировках. И что нечестно так часто оставлять меня одну.

— И что он сказал? — почти шепотом спросила Селестрия.

Лицо Памелы сморщилось, как от боли.