Первые ласточки - Эльза Вернер (2016)

Освальд, конечно, знал, что, возвращая портрет, он разрывал с графиней все отношения и что она предпримет все меры к тому, чтобы разрушить связь, еще соединявшую его с ее сыном; но нельзя было предположить, чтобы Эдмунд так быстро поддался ее влиянию. Как ни легкомыслен был молодой граф, он всегда был верен своей дружбе с двоюродным братом и за несколько недель не мог забыть друга юности. Вероятно, было нечто другое, что мешало ему писать.

Было начало декабря. Освальд блестяще выдержал экзамен и тотчас же хотел начать свой новый жизненный путь; но Браун решительно воспротивился этому, потребовав, чтобы он хоть немного отдохнул от занятий и считал себя гостем в его доме. Освальд согласился, чувствуя, что в страстном стремлении к самостоятельности он слишком положился на свои силы и теперь нуждается в отдыхе.

Браун только что кончил свои дела, когда к нему в кабинет вошел Освальд с письмом в руках и положил его в почту, отправляемую обычно в это время слугой.

– Вы написали в Эттерсберг? – спросил его адвокат. Освальд ответил утвердительно; он извещал Эдмунда об удачно сданном экзамене. Должен же, наконец, последовать ответ на это письмо; такое продолжительное молчание начинало действительно беспокоить его.

– Я только что говорил о поместьях вашего двоюродного брата, – заметил адвокат. – Один из моих клиентов намеревается закупить там большую партию леса и приходил ко мне для обсуждения некоторых пунктов договора.

Освальд насторожился.

– Большую партию леса? Здесь какое-то недоразумение. В Эттерсберге в последние годы вырублено так много леса, что о дальнейших порубках не может быть и речи. Эдмунд знает это и никоим образом не мог согласиться на подобный шаг.

Адвокат пожал плечами.

– Однако могу вас уверить, что дело обстоит именно так. Правда, мой клиент ведет переговоры не с самим графом, а с его управляющим; но тот, должно быть, имеет доверенность.

– В недалеком будущем управляющий оставит свое место, – заметил Освальд. – Об этом ему было объявлено еще летом. Поэтому он уже не может иметь очень больших полномочий. Я думал, что Эдмунд, вступив во владение имуществом, отобрал у него доверенность; не-ужели он не сделал этого?

– Это было бы непростительной небрежностью со стороны молодого графа, – проговорил адвокат. – Безумие оставлять такого рода полномочия в руках служащего, которого он увольняет и которым недоволен. Неужели вы считаете это возможным?

Освальд промолчал; он знал невероятную беззаботность и равнодушие Эдмунда к своим делам и был убежден, что именно так и было в действительности.

– Продажная сумма очень значительна, – продолжал адвокат, который понял это молчание, – тем не менее цена, как признает и сам покупатель, очень низка, так как уплатить потребовали немедленно наличными.

– Боюсь, что здесь нечто худшее, чем простая нерадивость управляющего, – с беспокойством заметил Освальд. – До сих пор его считали честным, но теперь, когда он потерял место, он, может быть, поддался искушению мошенническим образом извлечь последнюю выгоду. Мой брат, конечно, не мог дать согласие на такое опустошение своих лесов; я убежден, что ему ничего не известно об этом деле.

– Весьма возможно. Но если доверенность не уничтожена, ему придется признать договор, заключенный от его имени. Вам следовало бы послать телеграмму; может быть, необходимо своевременно предупредить вашего брата.

– Конечно, если только телеграмма придет своевременно. Когда должен быть заключен договор?

– На этих днях… может быть, даже послезавтра.