Отличный парень - Кристина Арноти (2008)

— Что такого я сделал? — спрашивает он, стоя на коленях. — Неужели я совершил какой-то нехороший поступок? В двадцатилетнем возрасте нельзя быть настолько избалованным ребенком, чтобы смертельно обидеться на меня только за то, что я оставил тебя одну всего на двадцать четыре часа!

Анук протягивает вперед руку; ощупью она ищет лицо Роберта только для того, чтобы прикрыть ему ладонью рот.

— Пожалуйста, замолчи, — говорит она. — Ты тут совсем ни при чем.

Роберт берет ее руку. Еще вчера она казалась ему такой сильной, привыкшей крепко сжимать автомобильный руль или клюшку для игры в гольф. Сейчас он видит, насколько она слабая и маленькая.

— Я прошу у тебя прощения, — говорит Анук. — За наступающую ночь. По всей видимости, ты устал после заседания, а я буду мешать тебе спать. Я собираюсь плакать до утра. Мне так плохо.

— Боже мой! — восклицает он. — Открой же глаза и взгляни на меня!

Медленно разъединяются слипшиеся ресницы. С них давно уже стекла тушь. Голубые глаза с красными прожилками превратились в две узкие опухшие по краям щелки. Нет, это вовсе не глаза Анук.

— Говори же, наконец! — просит Роберт.

— Не стоит, — говорит она. — Все равно ты ничего не поймешь. Я влюбилась. Вчера я познакомилась с одним потрясающим человеком и буду любить его до конца своих дней. Не волнуйся. Мои дни сочтены. Ты будешь самым знаменитым среди новоиспеченных парижских вдовцов. Я покончу с собой при первом удобном случае.

По-прежнему стоя на коленях, он чувствует себя так, как будто получил удар ниже пояса. Его жизнь рушится. Сколько раз, не признаваясь даже самому себе, он мечтал о том, чтобы в него вот так смертельно влюбились.

— Где этот человек? — спрашивает Роберт.

Она ворочается на кровати. С нее почти сползает простыня.

— Он не пришел, — отвечает она. — Я ждала его весь день. Сегодня. У памятника Линкольну. Роберт, ты разумный и рассудительный человек. Если бы ты сумел выслушать меня… Я не прошу от тебя помощи. Только молчания. И снисходительности.

Роберт встает. Он мерит шагами гостиничный номер, внезапно ставший для него таким же негостеприимным и безлюдным, как неисследованная сторона лунной поверхности. В этой комнате стоят две кровати, телевизор с потухшим экраном, горят две включенные лампы, сброшенная в кучу одежда на полу и влюбленная женщина… В кого-то другого. Он неловко натыкается на стул. Едва не падает. Затем он обретает равновесие. Он хватается за этот стул, как за спасательный круг. Он несет этот стул к кровати Анук. Он садится на стул. С видом отличника, ожидающего прихода учителя, чтобы объяснить ему… Что объяснить? То, что не поддается никакому объяснению.

Всю ночь он будет держать в своей руке руку Анук, как в госпитале держат руку больного. Время от времени он другой рукой будет гладить ее по лицу со следами уже просохших слез. Его пальцы будут прикасаться даже к губам Анук.

— Хочешь стакан воды?

— Нет.

Он просидит около ее постели всю ночь. И будет слышать до самого утра:

— Ты знал когда-нибудь о том, что такое любовь? Ты такой милый со мной. Я за тебя радуюсь: ты никогда не сможешь страдать из-за любви; ты не создан для нее… Мне нужна свобода.

Он ответит:

— Я сделаю все, что ты захочешь. Ты будешь свободна…

В какой-то момент она с ужасом воскликнет:

— Мой отец будет шантажировать тебя. Он настоящий мастер в этой области…

— Нет, — скажет он. — Ты получишь свою свободу… Кто этот человек?

— Один американец, — произнесет она. — Просто американец.

В комнате почти не слышно городского шума. Ночью Вашингтон — мертвый город. Мимо гостиницы проезжают редкие такси. Тихонько мурлычет кондиционер. Из соседнего номера доносится взрыв смеха. Рассвет принесет им покой и облегчение. В широкие и отнюдь не сверкающие чистотой окна будут заглядывать первые проблески зарождающегося дня.

— Ты все же немного поспи, — скажет Роберт. — Что я могу сделать для тебя?