Облик - София Беннет

– Ну, пока неизвестно, возьмут меня или нет. Кроме того, весело же было.

По выражению моего лица она видит, что последние полчаса своей жизни я назвала бы

какими угодно, только не "веселыми".

– Знаешь что, забирай всю выручку себе, в качестве компенсации за приставания того

странного типа.

– Выручку? Мы же ничего не заработали.

– Ага! Тут ты как раз ошибаешься. В одной из оберток осталась конфетка. Клубничная.

Твоя любимая. Дарю.

Она протягивает еѐ мне при входе в подземку. Конфета тѐплая, липкая и наполовину

распечатанная. Я кладу еѐ в карман шорт к визитке кидалы Саймона. По крайней мере, нас не

арестовали.

Всю дорогу домой, стоя в переполненном вагоне метро, пока Ава улыбается мужчине,

уступившему ей место, я пытаюсь понять, почему именно на меня пал выбор Саймона.

При входе в нашу спальню на стене висит старая рамка с нашими с сестрой фотографиями. В

основном, мамиными любимыми. Иногда и Ава добавляет что-то от себя. Каждый снимок я помню

наизусть.

В верхнем левом углу маленькая я у Авы на руках. Ей два года и она, сидя в большом

зеленом кресле, гордо держит меня, как школьный проект. Темноволосая милашка с длинной

чѐлкой над большими фиалковыми глазами. Сури Круз в ясельном возрасте, разве что не в

дизайнерских туфлях. А я пухлая. И лысая. И реву. Вообще, не понимаю, почему мама выбрала

именно это фото.

Посередине висят школьные фотографии. Ава выглядит как настоящая королева красоты. Я

же похожа на испуганный шарик. На следующей фотографии что-то изменилось. Тут мне десять.

Как раз в то время я начала заниматься дзюдо. Теперь я похожа на целеустремленный шарик.

Фотки с вечеринок: мы с друзьями на различных днях рождениях обнимаем друг друга за плечи.

Вот мне двенадцать, и я начинаю вытягиваться. Теперь мои друзья обнимают меня уже за талию.

Нижний правый угол был заполнен относительно недавними фотографиями с семнадцатилетней

Авой. Я сутулюсь, чтобы наши с сестрой глаза были на одном уровне. Со стороны я похожа на

вопросительный знак – каждый раз, когда мама ловит меня на этом, грозится записать на балет.

Ава же выглядит как юная Элизабет Тейлор. Она столько талдычила об этом, что мы нашли

Элизабет Тейлор в интернете, а она была хорошенькой. У неѐ были такие же фиалковые глаза,

темные вьющиеся волосы, с таким же особым блеском, и безупречные формы. Потом я загуглила

других кинозвезд того времени: Аву Гарднер, Вивьен Ли, Джейн Рассел. Моя сестра немного

похожа на каждую из них, только с лучше подведенными глазами.

Я знаю, что такое настоящая красота. Я росла рядом с ней всю жизнь и... либо Саймон был

под кайфом, либо он принял меня за самую наивную дурочку всех времен и народов.

Глава 3.

Мы возвращаемся в свою квартиру в южной части Лондона, и Ава направляется прямиком

в нашу комнату, чтобы спрятать флейту, и, судя по шуму, приступает к подготовке к экзаменам. Я

собираюсь последовать еѐ примеру – у меня тоже экзамены на носу – но человек, генетически

ответственный за мою странную внешность, зовѐт меня из спальни, где он работает за

компьютером. Как только я вхожу, он тут же вскакивает с места и обеспокоенно смотрит на меня

из-под густых сросшихся бровей.

Папа, высокий, с растрѐпанными волосами и мыслями только о работе. Он похож на

сумасшедшего профессора, которым мог стать, если бы его университет вдруг не уволил половину

кафедры в целях экономии средств. Чтобы быть точнее, он словно безумный профессор,

скрещѐнный с нетерпеливым колли. У него столько нерастраченной энергии. Он тратил еѐ в

лекционном зале, вдохновляя своих студентов прелестями Английской Гражданской войны.

Сейчас он проводил большую часть времени дома за написанием рассказа о роялистах и