Обретая любовь - Элоиза Джеймс (2016)

Но потом она все же забрала наиболее красивую из синих – ляпис-лазурь – и, спрятав в шкафу среди своего белья, постаралась о ней забыть.

А в тот день, когда Джон преподнес ей кисть из соболиного волоса, Грейс сказала родителям, что пора бы уже определить дату венчания.

Глава 11

Вскоре после того как они покинули Касабланку, налетевший шторм сбил их с курса. Колин лежал в темноте, считая проходящие дни. Отныне он не числился в военно-морском флоте, с почетом уйдя в отставку, и данному факту можно было только порадоваться.

Колин был вполне цел, хотя и нельзя сказать, чтобы совсем уж невредим. И этому обстоятельству тоже следовало радоваться.

Он направлялся домой, в Англию, к Грейс.

И вот тут его радость несколько меркла. Потому что к настоящему моменту Грейс уже могла выйти замуж за Макиндера.

Еще до ранения он обдумал план того, как отнять Грейс у этого лорда, однако теперь…

Возможно, его и можно назвать эгоистичным ослом, но вести себя как законченный негодяй Колин не станет. Будучи инвалидом, он не вправе вырывать Грейс из объятий жениха.

От всех этих мыслей головная боль усиливалась. Согласно инструкции врача, по утрам и вечерам его пичкали очередной дозой настойки опия – для облегчения головных болей, а также, как подозревал Колин, чтобы у него не возникало желания подняться с койки. Но ему было все равно. Его ординарец Экерли регулярно нависал над ним и просил открыть рот, что он послушно и выполнял.

Употребление снадобья давало и неожиданный побочный эффект. Скользя между сном и явью, Колин обрел способность становиться участником событий, описанных в письмах Грейс. Он видел себя в гостиной вместе с герцогом, и они смеялись над проделкой маленького Брандона, употребившего отцовские галстуки в качестве парусов для своих лодочек. Потом он сидел рядом с Грейс, которая рисовала бестолковых кур, а затем с ней же наблюдал за Лили, порхавшей по бальному залу и звонко смеющейся смехом женщины, не знающей, что такое боль и страх.

А вот Грейс все это было известно. Причем исключительно по его вине.

Во сне Колин танцевал именно с ней – очень медленно, нежно держа в своих руках. Этот танец не был похож на тот стремительный вальс, в котором он кружился с Лили, но каждое соприкосновение с Грейс воспламеняло кровь. И поскольку дело происходило во сне, в опиумном забытьи, они внезапно оказались в фешенебельном клубе «Олмак», окруженные очаровательными дамами. Но все эти дамы как-то сразу отошли на второй план, став расплывчатым ярким фоном, потому что из всех присутствующих единственной женщиной, имевшей для него значение, была Грейс.

Ее волосы были собраны в высокую прическу, но отдельные завитки ниспадали на шею. Она улыбалась Колину одними глазами, словно говоря, что находит его столь же восхитительным, как и он ее. Они продолжали кружиться, и его бедро касалось ее стройной ножки, отчего волны эротического жара устремлялись прямо в область паха.

Колин склонял голову и губами касался ее губ, которые были розовыми и такими мягкими, и Грейс вспыхивала, ибо он провоцировал скандал, целуя ее на людях. Но ему не было никакого дела до общественного мнения. Его интересовала лишь та, что находилась рядом с ним, и он запрокидывал ее голову и чуть ли не рычал, как голодный зверь…

Затем из бального зала они перенеслись на берег озера, под раскидистую иву, где Грейс рисовала в тот день. Только на этот раз она не положила руки ему на плечи, а со смехом опрокинулась на спину, призывно глядя на него. Все заколки из волос Грейс Колин выбросил в воду, и ее пряди заскользили между его пальцев.

Он совсем потерял голову от страсти, любви и желания. И, заглянув в его глаза, Грейс увидела отражение этого первобытного чувства, которое он не мог контролировать. Она что-то сотворила с корсажем своего платья, и вся ее одежда внезапно исчезла.