Обретая любовь - Элоиза Джеймс (2016)

И вот она лежала перед ним в чуть розоватом флере, чувственная, полная любви, и тянула его к себе. На нем уже тоже ничего не было, и их тела соприкоснулись, и даже это соприкосновение несло невероятное наслаждение. Но Колин не мог остановиться, чтобы прочувствовать его, поскольку им двигала настоятельная потребность войти в Грейс, овладеть ею и осознать, что она принадлежит ему, а не какому-то лорду Макиндеру.

Он завис над ней, дикий и неистовый, не сомневаясь, что его глаза горят огнем. Все, чего ему сейчас хотелось, это обладать лежащей под ним женщиной, которая завладела его сердцем и душой. Ее ноги были призывно раскинуты, она была влажной и поразительно сладкой, а при его прикосновении ее голова откинулась назад, а с губ сорвался протяжный стон.

Грейс понимала Колина и любила, несмотря ни на что…

Потом он снова увидел себя в клубе «Олмак» стоящим у стены. Грейс опять кружилась в вальсе, но теперь уже с Макиндером. Она улыбалась этому шотландцу, и ее глаза излучали тепло и любовь – все то, что, как полагал Колин, должно было предназначаться только ему. Он так считал, потому что был самонадеянным дураком, не понимавшим, что ему нужно и что он может потерять.

Он должен был валяться у Грейс в ногах при каждом возвращении в Англию. Должен был отвечать на каждое ее письмо, причем на трех-четырех страницах. Должен был…

Опиумный дурман рассеивался, и Колин пытался ухватиться за ускользающую нить сновидения, стараясь задержать блекнущие образы – пускай Грейс танцевала с Макиндером, но он все же мог видеть ее, любоваться милой спокойной улыбкой…

Но она исчезла.

Выходя из забытья, Колин ощутил, как корабль, несущий его обратно в Англию, вздымается на волнах. В своих видениях он был целым и невредимым…

Наконец Колин окончательно вернулся в явь.

Он больше никогда не выйдет в море. За годы службы ему трижды начисляли крупные суммы за взятие трофеев, и сейчас его богатство превышало все прежние ожидания. Однако он все равно не может отобрать Грейс у Макиндера. Хотя, увидев его в нынешнем состоянии, она наверняка решит покинуть своего шотландца, если они, конечно, еще не женаты, чтобы из жалости остаться с Колином.

Но нет, лучше уж смерть, чем такое снисхождение.

Колин поднялся с койки, но тут же споткнулся обо что-то и растянулся на полу. Он сильно ударился грудью и какое-то время не мог даже сделать вдох. Когда же дыхание восстановилось и он сумел сесть, то обнаружил, что опрокинул ведро, служившее ему ночным горшком, и теперь был мокрым от вылившегося содержимого.

Что называется – приплыли…

Нет, все в прошлом. Колин потерял лучшее, что было у него в жизни, – любовь умнейшей и прекраснейшей леди. И все потому, что был глуп и не видел дальше собственного носа.

Размышления были замедленными и болезненными, но тем не менее Колин пришел к определенным выводам.

Во-первых, он не должен больше принимать опий, чтобы не грезить о соитии с Грейс и не просыпаться с мокрыми от слез щеками. А во–вторых, он скорее умрет, чем допустит, чтобы она из жалости стала его женой. Он должен отвергнуть ее ради ее же блага. Даже если он потом всю жизнь будет корить себя и тосковать по ней, это все же лучше, чем позволить ей связать свою судьбу с инвалидом.

Колин нашел способ обходиться без опия – после многократных отжиманий от пола ему удавалось задремать естественным образом. Поначалу он отжимался по сто раз, а пару недель спустя довел число повторений до двухсот.

Но потом, хотя у него и получалось впадать в забытье, всю ночь напролет проспать он не мог. И в конце концов, промаявшись от бессонницы две ночи подряд, опять прибег к помощи настойки опия. И вновь обнаружил себя в бальном зале.

На этот раз Грейс сидела в сторонке, у стены. Она была самой прекрасной из присутствующих женщин, но роящиеся в зале глупцы этого не замечали.