Кольцо с бирюзой - Грейс Тиффани (2007)

Ксанте заметно задрожала, и Порция снова взглянула на нее, на этот раз в тревоге. Она больна? На самом деле беременна? Этим утром, занятая подготовкой комнаты и самой себя к приходу Бассанио, Порция не успела расспросить Нериссу об этом. Впрочем, если честно, ей и не хотелось этого делать. Она не знала, что сказать, как определить свои собственные чувства относительно дружбы Ксанте с Нериссой и ее присутствия в доме. Но, возможно, ей следовало бы все-таки задать этот вопрос. У служанки была своя роль в тяжелом испытании Бассанио. Если она свалится, их планы могут рухнуть.

Теперь Бассанио воздел руки к небу, не отходя от закрытой Нериссой двери комнаты, бойко продолжая остроумный причудливый образ, предложенный Порцией:

— О, пытка блаженная, когда палач мой сам…

— Пора влюбленному сделать свой выбор, — напомнила Нерисса. Порция удивленно посмотрела на нее. Она держала руку Ксанте в своих руках, и Ксанте хотя все еще дрожала, но выглядела более спокойной. — Синьора Порция, ведите его!

— Да, — сказал Бассанио, который, казалось, счастлив был избавиться от поэтического труда. — Пустите же меня к моей судьбе — к ларцам.

Порция едва заметно кивнула Нериссе и сказала:

— Пусть так! В одном из них скрываюсь я. Коль любите меня вы, так найдете. — Она махнула рукой в сторону ларцов, на которые Бассанио метал взгляды с того момента, как вошел в дверь. — Пусть музыка сопровождает выбор, — прибавила она.

Синьор Фонтеччио открыл рот и вскочил, намереваясь протестовать, но его слова заглушили громкие звуки флейты, лютни, виолы и барабана, которые немедленно раздались в соседней комнате. Из складок своей одежды Порция достала маленький колокольчик со свинцовым язычком. Когда Бассанио пошел рассматривать ларцы, сцепив руки за спиной, Нерисса и Ксанте, переставшая дрожать, выступили вперед и запели:

Скажи мне, где любви начало,

Ум, сердце ль жизнь ей даровало?

И чем питаться ей пристало?

Ответь, ответь!

В глазах впервые возникает,

От взглядов пищу получает,

В своей же люльке умирает,

Пусть отпоет ее наш звон.

Я начинаю: динь-инь-он![54]

Бассанио приближался к золотому ларцу. Порция неожиданно и громко позвонила в колокольчик, он остановился, закрыл уши и посмотрел на нее. Она потянула за свой карандаш и сказала:

— Из чего сделаны ларцы, синьор Бассанио ди Пьомбо? Вы знаете?

Синьор Фонтеччио гневно смотрел на нее. Он заговорил, но при первом же его слове Ксанте и Нерисса снова запели свою песню.

— Синьор Фонтеччио! — окликнула его Порция, заглушая их голоса. — Вы собирались поделиться вашими мыслями о том, как делали колокола?

— Какой у них серебряный звон! — сказал Бассанио, широко ухмыляясь. Он повернулся к серебряному ларцу и нагнулся, чтобы прочитать карточку, которую Порция поставила перед ним. — «Со мной получишь то, чего достоин ты».

— Начнете с хлеба, Бассанио? — сказала Нерисса, прерывая свою песню. Она показала на стол рядом с собой, на который Ксанте положила ломоть ячменного хлеба и кусочек масла. — Хлеб? — Она стукнула по столу. — ХЛЕБ?

Бассанио покачал головой, изумленный.

— Я не голоден сейчас, благодарю вас. — Но ее вопрос отвлек его от цели, и он снова обернулся. — Да что же я… — пробормотал Бассанио. Он быстро взглянул на свинцовый ларец в середине комнаты и прочитал надпись на карточке: «Со мной ты все отдашь, рискнув всем, что имеешь».

— Риск! — сказала Порция. — Риск!

— Ах, простите. Риск. Хм-м! — Он отвернулся от свинцового ларца и снова посмотрел на золотой ящик.

Нерисса вытаращила глаза на Порцию. Порция позвонила в свой колокольчик, но на этот раз Бассанио не поднял взгляда. Поглощенный золотым ларцом, он, казалось, не читал надпись, а просто восхищался изделием или, возможно, его цветом. Казалось, он мысленно взвешивает ларец.

— Что там написано? — крикнула Нерисса.