Кольцо с бирюзой - Грейс Тиффани (2007)

Когда в назначенный день часы на башне Кампанила пробили три, Лоренцо еще не было. Джессика стояла на площади, нервничая, хотя ей было тепло в подбитом мехом плаще, который ей одолжила Нерисса. Она внимательно разглядывала одетых в темное деловых людей, и увешанных драгоценностями дам, и смеющихся галантных кавалеров в шелках красного и зеленого цветов. Лоренцо среди них не было. Она переминалась с ноги на ногу, избегая взглядов некоторых одиноких мужчин. Один из них, она была в этом уверена, подошел бы к ней, если бы она не поспешила перейти на другую сторону фонтана, едва он сделал шаг в ее направлении. — Господи милостивый, — подумала Джессика, — он принял меня за bona roba, куртизанку, как Нерисса!»

Было уже без двенадцати минут четыре, и девушка моргала, прогоняя слезы, когда почувствовала легкое похлопывание по плечу. Она обернулась и едва не кинулась в объятия Лоренцо, но потом передумала.

— Что с тобой случилось? — спросила она. — У меня так мало времени. Отец обедает не дома, но в восемь он уже вернется…

— Ах, уверен, он придет позже. Сегодня на Риальто бурный день. Я проходил мимо и видел, как он вонзал кинжал в бедного фермера, задержавшего выплату долга. — Лоренцо сделал выпад, будто у него в руке была шпага. — Только вместо кинжала он использует свой язык. Он у него острый! Его все боятся.

— Это не мог быть фермер, — сказала Джессика. — Отец дает взаймы только богатым купцам. Тем, которые, как он уверен, смогут заплатить даже в год плохого урожая.

— Давай прогуляемся. У нас еще много времени, я тебе говорю! Когда кошка из дома…

Джессика нахмурилась:

— Если отец говорит, что будет дома в восемь, значит, будет в восемь.

Но она позволила повести ее через площадь к каналу, мимо группы озабоченных членов городского совета, изучающих подточенные водой опоры моста, и через мост к узким улицам по другую сторону.

— По дороге сюда я слышал чудесную музыку, дорогая Джессика! — болтал Лоренцо. — Раздавалась она из окон дома рядом с Дворцом дожей. Лютни и гобои, как жаворонки и соловьи! Вот я и остановился послушать. — Он стал напевать без слов, как бы дергая пальцами струны невидимой лютни. — Кто знает, сколько я там простоял?

— Я знаю, — буркнула Джессика, хотя она уже и не сердилась по-настоящему: он пришел, он на крючке. — Сорок восемь минут ты потратил, прогуливаясь по мосту Риальто, следя за моим отцом. Купить тебе часы?

— Только очень красивые. Золотые, с бриллиантами вокруг циферблата. У тебя или у твоего отца достаточно дукатов. Но не стоит. Я их только потеряю, прекрасная язычница! — Они вышли на узкую улочку, и он увлек ее в тень стены дома. Джессика ответила на его поцелуй, но, когда он начал задирать ей юбку, остановила его.

— Хватит, любимый! — прошептала она.

— Не хватит, — сказал он, крепче сжимая ее бедро, но все-таки отпустил. — Хватит, красавица, но только сейчас.

Из дома вышла служанка и закричала на них. Они пошли к Большому каналу. Лоренцо нанял гондолу, и Джессика открыла свой кошелек, чтобы заплатить гребцу.

Они лежали рядом на корме, почти скрытые от посторонних глаз, и гондольер вез их по все расширяющимся улицам-каналам. Они проплывали мимо маленьких суденышек и красивых гондол, а однажды проплыли мимо великолепного судна, где за наполовину задернутыми занавесками Джессика разглядела одного из членов Совета Десяти, его везли из одного важного места в другое. Он деловито хмурился под своей красной шапочкой, которая торчала у него на макушке, подчеркивая его высокое положение. Джессика вздохнула при мысли о его сыновьях, которые, наверное, обручены уже с девицами-христианками.