Долгая дорога в дюнах - Олег Руднев (1984)

Крейзис покидал кабинет последним. На секунду задержался, тихо спросил Лосберга:

— Этот немец, что приехал с тобой… как его? Зингрубер?.. Он действительно коммерсант или… — и так выразительно посмотрел Рихарду в глаза, что тот не решился солгать.

— Вот именно. Но, надеюсь, ты понимаешь?..

— Если бы не понимал, не спрашивал. Он будет сегодня на ужине?

— Конечно.

Среди гостей не было ни одной дамы — прием был деловой, строго официальный. Но Рихард позаботился придать этой встрече дружеский, непринужденный тон. В большой гостиной интимную обстановку создавали мягкий свет, негромкая музыка, искрящийся хрусталем фуршетный стол. Для доверительных бесед были устроены уютные уголки, отгороженные шпалерами цветочных ваз. Все выглядело вполне благопристойно и респектабельно: солидные, деловые люди собирались вместе поужинать, перекинуться словцом. Тем более, что человек их круга вернулся из Германии и ему, вероятно, есть о чем рассказать. Именно так думало большинство гостей и только сам Лосберг да Зингрубер, по заданию которого был организован этот ужин, знали истинную цель встречи. Впрочем, догадывались о ней и друзья Крейзиса. Это была встреча-смотрины, где предполагалось знакомство и прощупывание друг друга.

Рихард представлял гостей Зингруберу:

— Освальд Крейзис, мой друг. Адвокат и отчаянный полемист, чтобы не сказать софист…

— Чтобы не сказать демагог? — с усмешкой ввернул Крейзис.

— Спорить с вами — особенно на политические темы — истинное наслаждение. Но дело нелегкое.

Манфред — он был в сером щегольском костюме — ослепительно улыбнулся адвокату:

— Моя мечта, господин Крейзис, услышать хоть одну из ваших защитительных речей.

— Надеюсь, вы получите такую возможность не в качестве моего клиента.

— Готов даже на это. Говорят, вы можете оправдать самого дьявола.

— Ну, это дело нехитрое, когда на твоей стороне вся бесовская сила…

— Вы хотите сказать, что ангелов защищать сложнее?

— Сложнее? Просто невозможно. Люди уже давно не верят в ангелов. Чем сильнее вы их убеждаете в своей святости, тем больше они распознают в вас искушенного черта.

Зингрубер раскатисто захохотал:

— Любопытно, любопытно, господин Крейзис. Был бы рад побеседовать с вами отдельно.

— Весьма польщен! В любое, удобное для вас, время.

Рихард на мгновение задержал Крейзиса, вполголоса сказал по-латышски:

— Все забываю тебя поблагодарить…

— За что?

— Ну… За нашего общего знакомого рыбака…

— А-а!.. Да, пришлось нам с Рудольфом попотеть…

— Считай, что я твой должник.

— Пустяки! Веру сырым и вареным.

— Все на столах.

— Полковник Граузе! — возвращаясь к своим обязанностям, продолжал представлять гостей Рихард.

Зингрубер окинул полковника коротким взглядом, доброжелательно поклонился.

— Всегда завидовал военным. Мужчина, это прежде всего — сила и мужество. Не так ли, господин полковник?

Граузе пришелся по душе комплимент немца. Он еще выше поднял подбородок:

— Совершенно с вами согласен. Я всегда считал мужчиной только солдата.

Рихарда покоробила казарменная философия полковника, он брезгливо поморщился. Граузе, видно, и сам сообразил, что сморозил глупость. Попытался неуклюже выпутаться из щекотливого положения.

— О присутствующих, естественно, не говорят. Что касается вас, господин Зингрубер, для меня каждый немец солдат. В какой бы он ни был одежде.

— О-о! Я весьма признателен вам за столь высокую оценку. Сразу чувствуется, что вы знаток своего дела.

Граузе хотел продолжить беседу, но Рихард оттеснил его промышленником Карлсонсом.

— Карлсонс. Пиво, лес, рыба, — представился тот своей дежурной шуткой.

— Зингрубер. Шнапс, закуска, девочки, — в тон ему отрекомендовался Манфред.

Толстяк рассмеялся: