Останься со мной навсегда - Наталья Калинина (1997)

— Я не знаю, Вероника, сколько весит моя героиня, и, честное слово, не знаю объема ее талии и бедер, — отшутился он. — Измерять ее параметры, по-моему, не входит в мою компетенцию — это уже дело костюмера, точнее, портного…

— Но я спрашивала не о параметрах — я спросила, хрупкая твоя героиня или нет. Хрупкость — это, по-моему, определение, а не параметр.

— Я вижу, ты неплохо ориентируешься в лингвистике, — заметил он. — Что же касается моей героини… Я думаю, она все-таки хрупкая. Моя героиня красива, а красота всегда в некотором смысле хрупка. Я имею в виду, конечно, женскую красоту. С мужской дело обстоит иначе: вряд ли хрупкие мужчины пользуются большим успехом у женщин.

Он рассмеялся под ее внимательным оценивающим взглядом, думая, что, наверное, каждый человек строит свои эстетические теории, отталкиваясь от себя самого. А уж его, Габриэле, никак нельзя было назвать хрупким.

— По-моему, не совсем правильно разделять красоту на мужскую и женскую, — серьезно сказала Вероника. — Мне кажется, понятие «красота» существует вне пола. Красота может проявляться одинаково и в мужчине, и в женщине. Конечно, есть различия — в телосложении, например. Ты правильно сказал, что по-настоящему красивый мужчина не может быть хрупким физически. Но ведь согласись, у мужчины могут быть по-женски красивые черты — и от этого его лицо не станет менее мужским. Не зря красивые сыновья чаще бывают похожи на матерей. Я вообще считаю, что красота — это прежде всего сознание того, что ты красив. А у сознания как такового нет пола. Точнее, оно объединяет и женский, и мужской пол.

Он вопросительно смотрел на нее, ожидая пояснения. И пояснение последовало.

— Я думаю, Габриэле, что черты, фигура, манера держаться и так далее — все то, что восхищает нас в красивом человеке, — все это происходит от его сознания собственной красоты. Наш внешний облик — это производная от нашего сознания. Человек красив потому, что он чувствует, осознает себя красивым, а не наоборот. Наоборот — это просто констатация факта, подтверждение того, что уже и так ясно.

— Насколько я понял, ты веришь в превосходство сознания над материей, — сказал он, закуривая. — Как, впрочем, любой мыслящий человек.

Она замотала головой.

— Я верю в целостность сознания и материи, — сказала она. — Зачем сознанию превосходить материю, если они одинаково нуждаются друг в друге? Ты думаешь, сознание стало бы создавать материю, если бы оно не нуждалось в ней?

— Но… Ты ведь не станешь отрицать, что материя умирает, а сознание… сознание вечно. Значит, оно все-таки превосходит материю. Или я ошибаюсь?

— Превосходит? — Она слегка приподняла брови и улыбнулась, отбрасывая со лба блестящую темно-каштановую прядь. — Может, сознанию просто повезло больше, чем материи, вот и все.

Он откинулся на спинку стула и некоторое время молча курил, пытаясь вникнуть в смысл ее слов, потом вспомнил то, что она сказала насчет сознания и красоты, и возразил:

— Но, Вероника, ты утверждаешь, что осознавать себя красивым достаточно для того, чтобы быть красивым. По-моему, это не совсем так. Есть абсолютно некрасивые люди, которые, однако, считают себя красивыми, неотразимыми. Я встречал уйму таких как среди мужчин, так и среди женщин — в кино, кстати, это очень распространенный случай. — Он затушил сигарету прямо в стопке оснований от пицц и сразу же зажег другую. — Что ты на это скажешь?

— Но откуда ты знаешь, что эти люди в самом деле верят в то, что они красивы? Может, им просто хочется быть красивыми, и они пытаются убедить в этом себя и других.

Он кивнул, полностью удовлетворенный этим ответом. Но она еще не закончила.