Роковая женщина - Майкл Корда (1998)

— Слишком поздно лгать, Роберт. Как только я сообщу имя и описание внешности Рамиреса полиции, его начнут искать, а когда найдут, он заговорит. Вы это знаете. Он не захочет провести двадцать лет в тюрьме или позволить депортировать себя на Кубу только для того, чтобы защитить вас, верно?

Роберт чувствовал себя так, словно ему накинули удавку. Откуда она столько знает о Рамиресе? Снова Букер. Он был в этом уверен.

— Значит, вы еще не обращались в полицию? — спросил он, стараясь, чтоб это прозвучало небрежно.

— Пока нет. — Ее голос был холоден.

Теперь он знал, что его может спасти только правда. Он в ее власти.

— Хорошо. Рамирес работал на меня, — признал он. — Я хотел добыть этот проклятый полицейский рапорт. Но у меня и в мыслях не было ни малейшего намерения повредить вам. Неужели вы можете в это поверить? — Впервые в его голосе прозвучала мольба.

— А почему нет?

— Потому что вы меня знаете.

— Да. Я вас знаю, Роберт. — Ее ярость вырвалась наружу. — Я думаю, что вы наконец сказали правду. Думаю, вам бы хотелось, чтоб меня убили, может, и сейчас хочется, но не верю, что у вас есть храбрость, чтобы сделать это, возможно, даже приказать кому-то другому сделать это для вас.

— Это не вопрос храбрости.

— Да? Чего же тогда? Этики? Морали? Разборчивости в средствах? — Она помолчала. — Я собиралась кое-что рассказать вам, Роберт, нечто, способное вас удивить — то, о чем у меня никогда не хватало мужества рассказать вашему отцу. Вы послали Букера искать все, что можно, ко мне на родину, но не думаю, чтоб он дал вам то, чего вы хотели. А если и дал, то, вероятно, не рассказал историю полностью. Видите ли, когда мне было семнадцать лет, мой отец пытался напасть на меня.

— Господи Боже! — про себя Роберт проклинал Букера. Он должен был знать! Как он мог поверить, что Букер вернулся без сведений? — Я понятия не имел, — неловко произнес он.

— Ну, вы могли бы догадаться. Ведь Букер обязан был рассказать вам что-нибудь, даже если он не отработал ваши деньги полностью. Я расскажу вам правду, Роберт. Отец был одержим мною — не мог отвести от меня взгляда, не мог выпустить меня из рук, даже когда я была маленькой девочкой. Я знала, что это плохо, но не понимала, что с этим делать. Дети никогда не понимают, верно? Поймите меня правильно. Отец никогда по-настоящему не преследовал меня, но он этого хотел, и я это знала. Хуже всего, со временем, когда я стала старше, лет тринадцати, четырнадцати, я сама этого захотела, или мне так казалось. Он пытался подчинить себе мою жизнь — я имею в виду, больше, чем большинство родителей. Поэтому я убежала.

— Об этом я все знаю.

— Да? Может быть. А может, и нет. В любом случае, Роберт, это не имеет значения. Когда меня вернули домой, отец был в ярости. Он копил ее день за днем, и однажды вечером, в конторе, рядом с амбаром, все что ни накопилось в нем, должно быть, вырвалось, и он попытался… изнасиловать меня.

— Ужасно, — механически произнес он, гадая, к чему она ведет. — И что вы сделали?

Она посмотрела на него и улыбнулась — двусмысленной улыбкой Моны Лизы, за которой могло ничего не таиться.

— Я выстрелила в него, Роберт. Дважды. В грудь.

Этого было больше, чем достаточно, и он это знал. Если бы Букер рассказал ему всю историю, осознал Роберт, ему не пришлось бы прибегать к услугам этого головотяпа Рамиреса. С другой стороны, зачем она рассказывает ему об этом сейчас.

— Я пытаюсь объяснить вам, Роберт, что вы должны покинуть Кайаву, покинуть страну и оставить меня в покое. Иначе я убью вас. Я уже убивала раньше, того, кого я любила. Вас я не люблю, поэтому сделать это будет гораздо легче. Я понятно выразилась?

— Это смешно, — заявил он, но нечто в этой холодной улыбке говорило ему, что она вовсе не шутит.

— Нет. Мой отец, знаете ли, тоже думал, что я не спущу курок. Хотела бы я, чтобы у меня не получилось. Но я смогла.

— Я не позволю мне угрожать.