Роковая женщина - Майкл Корда (1998)

Он выбрал позицию, отметила Алекса, с большой осторожностью — достаточно далеко от могилы Артура Баннермэна, чтобы не афишировать ее присутствие, и точно позади Элинор Баннермэн — так что она находилась вне поля зрения старой леди. И в то же время не на самом краю кладбища, где, судя по лицам и одежде, стояли слуги семьи и местные жители, зависевшие от Кайавы.

Ей хотелось протолкнуться вперед, к могиле — только для того, чтобы испытать силу характера Букера, казавшуюся весьма внушительной, но потом она напомнила себе, что приехала сюда не для того, чтобы закатывать сцены или изображать плакальщицу. Она здесь ради Артура, и ради Артура должна оставаться в тени, не попадаясь на глаза его матери.

— Достаточно близко?

— Я приехала сюда, чтобы попрощаться с Артуром, и могу сделать это и отсюда. Благодарю.

— Да, конечно… Я не хотел сказать…

— Не могли бы вы немного отойти назад, чтобы я могла видеть. Или я прошу слишком много?

Он откашлялся и отступил. Впереди, примерно в пятидесяти фугах, она увидела могилу. Она была совсем рядом с памятником Патнэму Баннермэну, справа от центра Пирога, ее края покрывал слой дерна. Слышно было, как ректор читает молитву. За ним стоял Эммет де Витт, воздев глаза к небу, словно находился на прямой связи с Богом, в то время как остальная часть семьи собралась вокруг старой миссис Баннермэн, напротив двух священников.

Прошла минута молчания, затем появились могильщики и стали опускать на лямках гроб в яму. Алекса закрыла глаза. Это был самый страшный миг на отцовских похоронах — медленный, но неостановимый спуск в могилу, окончательное сознание, что он ушел навеки, погребен, и уже слишком поздно что-либо изменить.

Она вспоминала тупой стук комьев земли, окаменевшей после долгой засухи, о дерево, когда могильщики закапывали гроб отца. Этот звук преследовал ее годами, он и сейчас порой появлялся в ее снах. При этой мысли она ощутила, что ее бросило в пот, и открыла глаза.

— С тобой все в порядке? — услышала она шепот Саймона. — Ты сейчас побелела как полотно.

Она кивнула, обнаружив, что ей трудно восстановить дыхание, а еще труднее говорить — стиснув зубы, она заставила себя следить за гробом, пока тот исчезал в яме. Она ожидала услышать ужасный звук комьев земли по крышке, но Роберт Баннермэн просто выступил вперед, взял у одного из могильщиков серебряную лопатку — отсюда она казалась более подходящей для чайного сервиза, чем для похорон, нагнулся, чтобы зачерпнуть ею земли, которую молча сбросил в могилу. Затем вернул лопатку, вытер пальцы и отступил назад.

Семья Баннермэнов потянулась прочь от могилы. К облегчению Алексы, забрасывание гроба землей явно не входило в церемонию. Алекса глубоко вздохнула. Ей было непомерно грустно, она чувствовала себя совершенно опустошенной, внезапно усталой, и радовалась, что гроб исчез с ее поля зрения. Все, ради чего она приехала сюда, свершилось. Ей хотелось домой.

— Печально, правда? — спросил Букер, хотя прозвучало это без всякой печали. — Я думаю, он всегда надеялся на полную программу — гроб на лафете, черные кони, флаги по всей стране приспущены, оркестр морских пехотинцев играет «Привет вождю» в медленном темпе… И он бы мог все это получить, если бы Хью Скотт не забрал свое обещание и не отправил в последнюю минуту делегацию Пенсильвании к Никсону.

— Это действительно было так возможно? — спросила она заинтересованно, несмотря на растущее раздражение из-за отсутствия в голосе Букера сочувствия и любви.

— Вы слишком молоды, чтобы помнить. Очень многим людям он казался победителем. Но не политиканам. Им не нужен был такой президент — слишком богатый, чтобы они могли его контролировать. И Артур, как вам известно, не обладал инстинктом убийцы. Он оставил грязную работу на Роберта, но не желал знать, что творит Роберт от его имени. Конечно, Роберт был тогда слишком молод, чтобы справиться с подобной ответственностью. Артур вам об этом не рассказывал?