Год тумана - Мишель Ричмонд (2009)

Он придвигается ближе, касается рукой моего подбородка и пальцами нежно приподнимает лицо. Я отворачиваюсь, так что Дэвид промахивается и поцелуй попадает в щеку — старая школьная уловка, которая кажется такой нелепой и неуместной во взрослом мире. Потом хозяин дома берет меня за руку и ведет по коридору в другую комнату. В ней нет фотографий. Только кровать, застеленная белыми простынями, деревянный комод и голые бежевые стены.

Дэвид снова намеревается поцеловать меня, и на этот раз я не уклоняюсь. Но даже раскрывая губы навстречу, осознаю собственную ущербность. Ощущая во рту его язык и вдыхая слабый запах лосьона, слышу голос Сэма Банго: «Ситуация, соучастие, устранение».

Дэвид нащупывает застежку юбки, слышу, как она падает на пол, брякнув пуговицами о паркет. Стоя в свитере, трусиках и туфлях, ощущаю не желание, а жалость. Дэвид, возможно, тоже меня жалеет и считает мои отчаянные поиски не более чем печальной попыткой оттянуть неизбежное.

Он снова меня целует, просовывает руку под свитер, касается груди, потом начинает раздеваться — снимает ботинки, рубашку, брюки, носки — и неуверенно смотрит на меня, как будто ждет приказа остановиться. Я твержу себе: «Не делай этого».

У Дэвида впалая безволосая грудь, бледное тело с хорошо заметными голубыми жилками. Он столького лишился, и по крайней мере заслуживает этой мелочи — короткого утешения. Не знаю, как отказать. Стоя здесь, отец Джонатана кажется таким хрупким, похожим скорее на мальчика, чем на мужчину, если не считать эрекции. Жалость уступает место чему-то другому; чувствую, как по телу растекается горячая волна желания. Я не в силах отрицать, но мне хочется свободы, этого болезненно-приятного ощущения. Наверное, просто хочется уйти от проблем именно таким образом. Вдруг это поможет ненадолго забыться.

Дэвид придвигается еще ближе, прижимаясь промежностью к моей ноге.

— Прошло полгода. — Не уверена, что он меня слышит, и потому повторяю: — Полгода с того дня, как Эмма пропала.

Дэвид подталкивает меня к кровати, усаживает и осторожно разувает. Когда он встает, чтобы выключить свет, я замечаю на его правом бедре родимое пятно в форме плода авокадо. Вспоминаю о Рамоне — первом мужчине, которого видела обнаженным. О его сильных руках, мускулистых бедрах, длинных ногах и необычайно маленьких ладонях. Никогда не обращала внимания на это, пока не увидела голым, и сразу же испытала невероятную нежность.

Свет гаснет, замечаю электронные часы, проецирующие время на потолок. Гигантские красные цифры — часы, минуты, секунды. Они возвращают к реальности и к мысли о том, что Эмма где-то в огромном мире ждет меня.

— Нужно идти, — говорю я и встаю.

Дэвид тянется ко мне.

— Не надо.

Натягиваю юбку, надеваю туфли и буквально ненавижу себя за то, что могло произойти в этой комнате.

Дэвид, обнаженный, стоит очень близко и наблюдает. Злюсь — он без подсказок понял, за какую ниточку потянуть.

— До свидания.

— Пожалуйста… Не уходи. Давай проведем эту ночь вместе. Ничего плохого не случится.

Спускаюсь по лестнице и выхожу. Катя домой по ночным улицам и рассекая лучами фар клубы тумана, чувствую себя разбитой и едва живой. Я избегаю смотреть в зеркало заднего вида — боюсь не узнать саму себя.

Глава 52

Слово «фотография» происходит от греческих слов «фотос», что означает «свет», и «графе» — «писать». То есть фотографируя, вы пишете светом.

Задача линз — преломлять свет, а пленки — запечатлевать свет, проходящий сквозь линзы. Пленка — это пластиковая лента, содержащая светочувствительные гранулы; при воздействии на них света начинается химическая реакция. Если пропустить через линзу слишком много света, реакция окажется чересчур сильной и фотография получится размытой. Если света слишком мало, реакция будет слабой и снимок выйдет темным.