Женщина нашего времени - Рози Томас (1993)

А Саймон все еще сидел за кухонным столом. Руки и ноги у него дрожали, а шея казалась слишком хрупкой, чтобы выдержать вес его головы. Он продолжал смотреть на то место, где лежали желтоватые страницы. Там лежал лист бумаги, запачканный маслом, значит на последнем листе, положенном в портфель Барри, будет полупрозрачное жирное пятно. Конечно, это были не единственные листы. Саймон мог представить себе, как, вообще, работает пресса. Слова будут размножать, снимут копии, сделают дубликаты; описание его жизни, умело сделанное Харриет, разошлют тысячам разных людей.

Саймон мог представить себе хрустящие плотные пачки желтоватых страниц и вскрываемые кремовые конверты. Он встал, задев за стул. Он подхватил со стола промасленную бумагу, скатал ее в шарик, а затем отодвинул с глаз долой все, к чему могли прикоснуться страницы Харриет. Но тогда пространство в середине загроможденного стола уставилось на него, как будто проницательный глаз. Охваченный паническим ужасом от этого пристального взгляда Саймон выбежал в коридор. А там другой глаз наблюдал за ним — циферблат дедушкиных часов. И теперь повсюду вокруг него были, казалось, всезнающие глаза: в темных углах, за дверью и даже в самих стенах.

Саймон запер верхние и нижние засовы на парадной двери, хотя и понимал, что это было слишком поздно. Он поднялся наверх, будучи как бы сосредоточением всех глаз. В спальне он задернул шторы от солнца, лег на кровать, натянул на себя одеяло и заскрежетал при этом зубами.

— Грэм, — сказала Харриет, — я полагаю, что мы собираемся сделать это.

Грэм Чандлер сидел за столом в своем уютном офисе. Он только что закончил разговор с Джепсоном из «Мидленд Пластикс». Джепсон мог доставить «Мейзу» вовремя, так, чтобы первая партия товара пошла в магазины.

Он был готов запустить в производство еще партию, как только это понадобится. Это была трудная работа — изготовить заново всю упаковку в течение нескольких недель, чтобы уложиться в крайний срок, установленный Харриет, но это было вполне осуществимо. Были новое оформление, новая пленка, новые коробки и новая доска для игры, которая выглядела настолько похожей на потрескавшуюся доску от упаковочного ящика, насколько это могла обеспечить современная технология. «Головоломка» стала «Мейзу», и это понравилось на рынке.

Грэм взглянул на Харриет. Ее глаза сияли. Грэм почувствовал, что он слегка покраснел, как это всегда бывало, когда он общался с Харриет наедине.

— Я надеюсь, что это так. В результате всей работы, — добавил он в своей застенчивой и робкой манере.

Харриет подошла и присела на краешек его стола. На ней были кожаные брюки, а ее куртка, казалось, состояла из одних молний. Грэм сидел совершенно неподвижно и пристально смотрел на груду бумаг, которые высыпались из рук Харриет. Там были распечатки заказов, ведомости продаж и фотокопии газетных и журнальных статей.

— Взгляните, — сказала она, — посмотрите на передовицы всех изданий, которые мы получаем: «Дейли Мейл», «Козмо», «Вуменс оун», «Уикенд», «Гуд хаузкипинг», и это только на этой неделе. Послушайте вот это, — она прочитала ему: «Войдите в лабиринт» — вот что значит «Мейзу», и если уж вы сыграли в эту увлекательную игру, то узнали, что это такое. Но «Мейзу» — это не просто еще одна игра для рождественского рынка. За ней стоит трогательная история. Эта игра была придумана английским офицером в японском лагере военнопленных, именно она помогла ему выжить в суровых испытаниях. Сорок лет спустя эту игру обнаружила деловая женщина Харриет Пикок, которая перехватила права. Теперь «Мейзу» идет нарасхват, но личность офицера все еще держится в секрете. Интересно, что изобрел мой старый дедушка, когда служил в войсках ПВО?

Харриет рассмеялась.

— Ужасно, не правда ли? Но это как раз то, что нам нужно.