Женщина нашего времени - Рози Томас (1993)

В темноте на дорожке Харриет спросила Робина:

— Как все это было, когда ты был маленьким, в возрасте Линды?

После секундного раздумья он ответил:

— Беззаботность. Удобство.

— Ты общался с другими маленькими мальчиками?

— Мало. Здесь был только я. Я проводил массу времени со взрослыми.

— Да, — произнесла Харриет.

Сейчас Робин казался старше своих лет, был ли необходим такой контроль для него, когда он был ребенком. Харриет огорчилась за него, но еще больше — за Линду Дженсен.

Робин и Харриет отказались от приглашения Аннунзиаты остаться на обед и вместе встретить Новый год.

— Каким отвратительным был этот день для вас, — сказала она скорее Робину, чем Харриет, — но всегда есть что-то хорошее, что можно ожидать в следующий раз.

Потом она повернулась к Харриет.

— У нас не было времени поговорить. Вы ведь приедете еще, не так ли?

— Обязательно, — солгала Харриет.

Мартин проводил их до порша. Он сказал Харриет:

— Я очень рад, что вы и Робин испытываете что-то друг к другу.

Харриет вспомнила свое ощущение, когда ее изучили, а затем отвергли в пользу сына. Она до сих пор не знала, Мартин просто оценивает женщин в своей холеной голове или продолжает свои исследования глубже. Однако встретив его жену, она не смогла бы упрекнуть его, если бы он провел все возможные исследования.

Порш пролетел по узкой дороге, потом повернул на более широкую, а затем вышел на автомагистраль. Настроение у Харриет поднималось, как воздушный шар.

— Я сожалею, если ты не получила удовольствия, — сказал Робин.

Харриет было интересно, сознательно ли он повторил ее собственные слова, сказанные ему, когда они возвращались от Джейн.

— Я получила удовольствие, — ответила она.

В известном смысле, это была правда. День прошел не зря, в этом она была уверена.

Через секунду она добавила:

— У нас не будет больших успехов, не правда ли, в объединении наших отдельных миров?

Реакция Робина была экспансивной:

— Меня не волнуют никакие миры. Меня интересуют только ты и я, — он снял руку с руля и положил ей на ногу. — Счастливого нового года, — сказал он потеплевшим голосом.

Харриет повторила за ним те же слова. Его прикосновение на этот раз не оказало такого сильного воздействия, как обычно.

Это было все, за исключением того, что через два дня большая продолговатая коробка была доставлена Харриет в «Пикокс». Внутри развернутой бумаги она обнаружила целлофановую коробку, а внутри целлофана лежал букет орхидей. Лепестки высокомерных цветов были синевато-пурпурными, ярко-зелеными и бархатно-коричневыми, покрытыми крапинками и пятнышками, пушистыми, как маленькие экзотические животные. Харриет подняла цветы. Они еще были влажными, как будто только что прилетели с востока или откуда-нибудь еще, где в январе цветут орхидеи.

На карточке, вложенной в цветы, было написано: «Искренние, от всей души, извинения. Возможно, я смогу исправиться, когда вернусь в Англию. Спасибо вам за заботу о моей дочери. Каспар Дженсен».

Харриет было интересно, как он нашел адрес ее офиса. Возможно, что, в конце концов, он выяснил, кто она такая.

Она не взяла цветы в Хэмпстед, где Робин мог их увидеть, а держала на своем рабочем столе. Когда же в конце концов они завяли, лепестки стали опадать и ложиться на ее бумаги, как кусочки кожи, она вынула их из вазы и выбросила в мусорную корзину.

Она больше не думала о них, да и не намного больше о том, кто их послал.

Глава 12

Харриет села за большой овальный стол. Рядом с экземпляром проекта объявления о выпуске акций фирмы «Пикокс», который также лежал перед каждым, она положила чистый блокнот и ручку с золотым пером, которую Кэт подарила ей на Рождество.