Женщина нашего времени - Рози Томас (1993)

Она заметила, как в то время, когда она говорила, в их глазах загорелся огонек. Они не улыбались, ни один из них, они также не потирали рук, но она видела, как воспарили их души. Тогда это была их общая и личная причуда. Их волновали не деньги, потому что им не нужно было больше денег. Это было просто слушанье цифр и подсчет власти и славы, которую дает прибавление денег.

Наблюдая за ними, Харриет размышляла, действительно ли они ей нравятся. Но она также знала, что нравятся они ей или нет, она с ними связана. Она перешла на их сторону, и она тоже чувствовала ответственность. Она чувствовала ее и пальцами на руках и ногах, и тем, что у нее внутри.

— Ну вот, — удовлетворенно закончила Харриет. — Робин, можно еще чашку чая?

Мартин взял чашку и снова наполнил ее. Когда он подошел к ней и протянул ей руку, Харриет пожала ее.

— Мои поздравления, — сказал Мартин. — Я убежден, вы знали, что я был менее уверен в вашем предложении, чем Робин. Я не сомневаюсь, вторник докажет, что я был неправ, и я этому рад. Отлично сделано, Харриет.

— Вторник докажет, заслужила ли я поздравления, — ответила Харриет.

Она понимала, что будут еще и другие моменты, о которых не было сказано. По тому, как он смотрел на нее, и по прикосновению его руки Харриет поняла, что он хотел ее. В прошлом она могла только делать предположения, теперь же она знала наверняка. Она также осознавала, что его желание было таким же определенным и соизмеренным, как курс на момент закрытия биржи, и одновременно было ясно, что завтра появятся новые актуальные проблемы, которые вытеснят ее.

Она приняла дань и посмотрела мимо него на Робина.

Мартин весело сказал:

— Аннунзиата ждет, чтобы я взял ее послушать Паваротти сегодня вечером. Я лучше сменю обстановку. Спокойной ночи вам обоим.

И он закрыл за собой дверь.

Робин сразу же встал и подошел к Харриет. Она заметила удовлетворение на его лице, вызванное тем, что она была с ним и что Мартин ушел не только для «Пикокс», но и для самой Харриет. Она тоже это приняла.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Робин.

Харриет улыбнулась, встретившись с ним глазами, а затем наклонилась вперед, упершись в него лбом.

— Горячо, — прошептала она.

Робин прижал ее ближе.

— Горячо, как это?

Одной рукой он расстегнул пуговицы на ее льняном жакете и бросил его на пол возле ее ног. Он расстегнул маленькие жемчужные пуговки на ее блузке и распахнул ее. Его рука коснулась груди.

— Прохладнее?

Харриет отрицательно покачала головой.

— Нет. Даже наоборот. Но это офис, Робин. Это бизнес.

— Ты думаешь слишком много об этом чертовом бизнесе.

Его лицо потемнело. Она увидела, что он не может больше притворяться.

— Сними это сейчас же, — он рванул ее шелковую блузку, и она услышала слабый звук разрываемой ткани.

Харриет огляделась — стол и экраны с котировками на час закрытия биржи, ряд телефонных аппаратов, ожидающих звонка.

— Здесь, — прошептала она.

— Здесь и сейчас, — скомандовал Робин. Он нажал на кнопку. — Никаких звонков. Не прерывать.

Потом он быстро подошел к двери и запер ее.

Харриет могла бы засмеяться, но она была возбуждена. Она сбросила блузку и спустила юбку в следующую кучу. Затем под взглядом Робина она сбросила с себя белье. Затем обнаженная она медленно повернулась на пятках, вытягиваясь и чувствуя холодный воздух на своей коже. Это было так эротично — ощутить себя стоящей здесь голыми ногами на прекрасных коврах под хорошими картинами в то время, когда котировки на час закрытия лондонской биржи мелькали на экранах Робина у нее перед глазами.

— Подойди, — тихо сказал Робин.