Женщина нашего времени - Рози Томас (1993)

— Это отвратительное, — ответила она, — но неизбежное следствие того, что уже случилось, неужели ты этого не понимаешь? Что кому будет принадлежать, не имеет значения. Ты можешь забрать все, если хочешь. Но квартира должна быть освобождена, потому что мы продаем ее, и все это барахло должно быть куда-нибудь вывезено. Почему ты не помогаешь вместо того, чтобы сидеть здесь?

— Я не хочу помогать. Я не хочу, чтобы мы делали этого. Почему мы не можем остановиться и забыть о том, что произошло?

Устало, потому что они уже десятки раз обсуждали эту тему, Харриет сказала:

— Этого нельзя забыть. И ты и я понимаем это.

Они занимались таким фехтованием в течение нескольких недель. Они встречались всего несколько раз, но каждый раз они должны были пройти этот изнурительный путь.

Лео хотел вернуться к тому моменту, который был до того, как Харриет увидела игру света и тени над телом девушки в студии. Он хотел притвориться, что ничего не произошло, он хотел договориться об этом обмане, сделав вид, что они всегда были счастливы, за исключением одного его незначительного упущения. Он говорил о детях, воображая себя отцом, и упрекал Харриет за отказ.

Харриет понимала, что его настойчивость исходит из потребности возражать ей по любому поводу. Горечь двигала ими. Если бы она захотела остаться, склеить осколки, то Лео потребовал бы разрыва. «Невозможна такая вещь, — подумала Харриет, — как дружеский развод». Она держалась за свое решение с твердостью, которая удивляла ее саму. Она помнила также, как муж проклинал ее за холодность и непреклонность. Ну что ж, она и ведет себя соответственно. И она с холодным облегчением радовалась тому, что у них нет детей, которые были бы свидетелями их развода или пострадали бы из-за него.

Лео поднял на нее глаза. Ей показалось, что он собирается схватить ее за руку и притянуть к себе, поэтому она инстинктивно отпрянула назад.

— Не делай этого, — прошептал Лео, — не веди себя так, как будто я собираюсь обидеть тебя.

«Ты-то собираешься, — безмолвно ответила Харриет, — но никогда больше этого не сделаешь».

— Харриет, — Лео никогда раньше ни о чем не просил ее. Было ясно, что он предпринимает свою последнюю попытку: — Останься со мной.

Она считала, что его настойчивость основана на ошибочной предпосылке, так как она его больше не любила. Не верила она и в то, что Лео любит ее, ведь только его упрямство и мешало ему видеть это. А грустным результатом всего было то, что осталась одна патетика.

— Я не могу.

Лео бросил сердитый взгляд. Он был похож на маленького мальчика, которого неожиданно лишили удовольствия. «Это так», — подумала Харриет. Она провела четыре года своей жизни замужем за двенадцатилетним мальчиком. Двенадцатилетним, которого украшали широкие плечи, копна растрепанных черных волос и хорошо развитая сексуальность.

Непрошенно, однако весьма впечатляюще, как одна из его собственных фотографий, представилось ей, последнее зрелище — его наиболее выступающая часть. И тщетные попытки спрятать ее за своей рубашкой.

Харриет пробрала дрожь. Она возникла в груди, сконцентрировалась в задней части гортани, а затем излилась в виде приступа виноватого смеха. Ее руки взлетели к щекам так, как будто она хотела прикрыть их.

Лео уставился на нее с изменившимся лицом:

— Я думаю, ты сошла с ума.

— А я думаю, совсем наоборот, — возразила Харриет. — Если ты действительно не хочешь помочь, то я разделю вещи без тебя.

Она отвернулась от него и пошла назад в кухню. Ножи от Сабатьера, кленовая доска для резки, французские тарелки Лекрюзо. Раскладывая их, Харриет чувствовала себя немного потрясенной. Лео был прав — смеяться тут не над чем.

«По правде говоря, — подумала она, — это разделение их домашнего хозяйства, снятие домашней утвари с крючков, извлечение ножей из коробок, в которых они удобно лежали в своих ячейках, так же болезненно и трудно, как и все, что она знала в жизни».