Женщина нашего времени - Рози Томас (1993)

— Это игра. Игра на смекалку и умение считать, включающая установку различных комбинаций двухходовых воротец, позволяющих шарикам достигать предварительно установленных маркеров, проходя через лабиринт. Каждым воротцам присваивается числовое значение, и все они складываются по мере продвижения шариков к своим маркерам. Наименьшее число выигрывает.

Охранник уставился на него, на его лице была маска подозрительности. Саймон понимал, что он не может понять больше двух слов в его вежливом объяснении. Он еще шире улыбнулся и собрал пуговицы для того, чтобы их переставить.

— Это делается примерно так. Числа образуют свой собственный лабиринт, необыкновенно логичную конструкцию, без цвета, без запаха, прекрасную и безопасную. В отличие от этого ужасного места.

Охранник моргнул. Саймон пустил шарики по образованным спичками канавкам. Все наблюдали за их движением.

Лицо Толстяка расплылось, как сочный фрукт, в широкой улыбке, похожей на улыбку Саймона.

— Ловко, — сказал он и протянул огромную руку к пуговицам.

Саймон дал ему сыграть с самим собой. Теперь он еще сильнее ощущал запах, исходивший от охранника, и чувствовал, что эта близость заставляет его дрожать от страха. Толстяк был поглощен, но его спутники громко окликнули его. С большим неудовольствием он поднял голову, а затем швырнул кусок ящика обратно Саймону. Он поднял вверх большой палец величиной с банан, указывая, что доска должна быть снова спрятана под одеяло. Как он приказал, так Саймон и сделал.

Потом наступил момент, когда Толстяк стал внимательно рассматривать его. Саймон съежился, но спрятаться было некуда. А затем Толстяк загадочно покачал головой. Саймон понял, что поскольку тяжелая работа была предназначена для нескольких крепких заключенных, он не примет в ней участия. Толстяк шумно двинулся дальше. Саймон сел на свое место. Он не способен был ни на что другое, поскольку ноги его подкосились. Этот ужас был последней слабостью. Ни один из тех, кого выбрали тогда, не вернулся. Саймон так и не узнал, зачем и куда их забрали, но он полагал, что, вероятно, игра каким-то образом сохранила ему жизнь. Впоследствии Толстяк игнорировал его.

После этого дня Саймон продолжал прятать свою игру. Она стала для него чем-то вроде счастливого талисмана. Он верил, что если он сможет сохранить ее, то выживет.

Когда впоследствии узники Шамшуйпо были привезены из Гонконга в Японию, лейтенант Арчер сумел тайно провести с собой кусок упаковочного ящика. Он был вместе с ним и в новом лагере, засунутый под его татами. Он сидел и спал на нем в течение двух лет. Это были ужасные годы, но они были лучше тех, которые он провел в Гонконге. Саймон выжил, потому что он был направлен на работу в доки и мог воровать достаточно еды для того, чтобы выжить.

Пятнадцатого августа 1945 года он слушал официальный, спокойный голос, произносивший витиеватые фразы не из лексикона японских десятников. Солдаты и гражданские бежали или стояли, застыв в молчании, некоторые из них плакали. В конце речи императора переводчик вскарабкался на платформу, стоящую на нефтяных цилиндрах:

— Вы свободны, джентельмены. Война закончилась.

Колонна американских парашютистов приехала освобождать лагерь на грузовиках. Они привезли хлеб, фрукты, ветчину в банках, конфеты и такую немыслимую роскошь, как американское пиво. Саймон вытащил свою игру из-под матраца и вышел из лагеря, держа ее в руках. Эта была его единственная собственность. Саймон Арчер прибыл в Англию после четырех лет, проведенных в японском плену. Однако это не стало возвращением домой. Его жена и маленький сын, которого он так ни разу и не увидел, погибли во время бомбардировки Ковентри, а для него не существовало дома без них.

Вот что Саймон рассказал Харриет, сидевшей на его скамейке в холодной и захламленной комнате. Она слушала молча, и только ее глаза переходили с игры на его лицо и обратно поверх разбросанных по комнате теней.