Женщина нашего времени - Рози Томас (1993)

Саймон предполагал, что Харриет не была счастлива, но он и не придавал этому большого значения, потому что и сам не надеялся на счастье.

— Здесь есть какая-нибудь надпись? Это по-китайски?

Вопросы.

— Это по-японски, — ответил ей Саймон.

Плотина взорвалась вместе с этими словами. Изображения и звуки, запахи, которые душили его, затопили все. Отвратительный поток снес его с верстака, с его оплота в другое место. Он стал другим человеком.

Лейтенант Арчер, Королевская артиллерия. Заключенный военного лагеря в Шамшуйпо, Гонконг, весна 1942 года.

Саймон внимательно посмотрел в темноту своей кухни, не видя девушки, не замечая ничего другого, а представляя только ужас лагеря. Он мгновенно вернулся туда и как всегда понимал, что ничего не сделает и даже не сможет сделать для того, чтобы уничтожить все то, что он знает об этом месте.

Запахи были невыносимы.

Через сорок лет Саймон Арчер мог попытаться закрыть глаза и заткнуть уши, но запахи все еще ползали внутри его головы, заставляя разлагаться кости его черепа.

Всюду вокруг него были мертвецы. На бетонном полу тюрьмы стояли переполненные дизентерийные ведра, а больные валялись в беспорядке, слишком слабые, чтобы двигаться.

Запахи разложения и смерти были частью самого воздуха, заполненного, в основном, запахом скудных порций серого риса.

Этот запах стал как бы пятой конечностью, которую лейтенант Арчер тащил за собой везде, даже вне лагеря, в рабочих командах в аэропорту Кай-Так, на свалках обмундирования, куда гоняли их японские завоеватели. Страдания от голода и болезней, казалось, были частью другого человеческого тела, так как он мог смотреть на них без всяких эмоций. Иногда он слышал стоны и крики других людей, но себе он не позволял ни звука. Он мог отворачиваться от всего жалкого и отвратительного до тех пор, пока вскоре не отпала необходимость делать даже это немногое, потому что все вокруг становилось совершенно обыденным из-за многократного повторения, и он стал совершенно безразличен ко всему окружающему так же, как к крысам, которые бегали по всем лежащим вокруг.

И только много позже эти картины стали повторяться, мучая его. Голод, хамство и болезни. В Шамшуйпо Саймон знал все, что ожидает его и еще пять тысяч узников лагеря. Он стал считать умирающих и тех, кто уже умер, счастливцами.

Но в ответ ему всегда приходила мысль о том, что у него дома, в Англии, есть жена Розмари и маленький сын, которого он еще не видел. Хотя Саймон весьма абстрактно представлял себе, что происходит дома во время этой войны, он всегда видел свою семью, окруженную как бы легким ореолом от отсвета пламени, и с болью вспоминал радости любви и семейной жизни. И к нему возвращалась жажда жизни, разгорающаяся еще сильнее.

Лейтенант Арчер в одной набедренной повязке, схваченной узлом между ног, кишащий паразитами и измученный недоеданием и тяжелой работой на строительстве взлетной полосы аэропорта Кай-Так, сидел на бетонном полу и играл с разбитой доской от упаковочного ящика. Он крутил в руке деревянную стойку, а в голове у него путались цифры. В их мерзком лабиринте их неприступная логика помогала ему оставаться глухим и слепым ко всему окружающему.

Медленно, но настойчиво, Саймон познавал числа в этой игре. Ему нужны были маркеры, и он собрал пуговицы с разорванной одежды. Вне лагеря, в рабочей команде, он увидел участок земли с большим скоплением круглых, гладких камешков, которые он подобрал и, спрятав во рту, принес в Шамшуйпо.