И всё равно люби - Кэрри Браун (2016)

Как все-таки быстро жизнь катится к финалу. После стольких лет восхитительного однообразия – день за днем что-то готовишь на кухне, косишь лужайку, поднимаешься по ступеням в главный корпус… или наблюдаешь за игрой мальчишек с края поля, предаешься любви с Питером или же ссоришься с ним, сидишь на тоскливых приемах с попечителями, которые порой не дают себе труда запомнить твое имя, – а до того чинишь машину, посещаешь стоматолога, ставишь коронки, заказываешь Питеру новые очки и покупаешь луковицы нарциссов для сада… И с какой скоростью все это начинает мелькать теперь. Так она и думала, что уж тут. Застрелит ее, а потом захватит машину.

Ох, Питер…

Она вышла на крыльцо и протянула ему ключи. Человек не пошевелился, по-прежнему не спускал с нее пистолета, как будто она впечаталась ему в сетчатку, и изображение застыло там независимо от нее настоящей.

– А мобильный телефон?

– У меня нет мобильного телефона, – ответила она. И это было правдой. Телефон, конечно же, был у Питера, а вот ей он просто никогда не требовался.

Он с подозрением посмотрел на нее.

– Знаю, звучит странно, – кивнула она и, как ни странно, смутилась. – Просто нет, и все.

Он взял из ее рук ключи. Застыв от ужаса, Рут наблюдала, как мужчина поцеловал пистолет и положил его на крыльцо. Потом опустился рядом на колени, и на одну кошмарную секунду ей показалось, что сейчас он застрелит ее, потом собаку, а потом себя. Но зачем? Зачем?! В этом нет никакой логики! Но он просто поднял собаку на руки и попятился с крыльца.

Рут ждала. Через минуту послышался шум мотора – ее старенькая «Субару». Пусть только в ней хватит бензину.

Бросилась обратно на кухню. В нос шибанул аромат сырных пышек – шалфей, пармезан и яйца, – она рывком распахнула духовку и погасила огонь. Еще минута, и пышки безнадежно подгорели бы.

Спустя мгновение Чарли Финней, неизвестно как очутившийся так быстро на кухне, уже придерживал ее под руку. Рут подумала, что кто-то тоже увидел человека с собакой, и Чарли бросился ей на помощь.

– Чарли!.. – воскликнула Рут. Но он лишь молча обнял ее за плечи, словно желая успокоить, и мягко вывел ее из кухни.

В холле царило смятение. Рут не двигалась. Люди сновали вокруг нее, а она словно превратилась в соляной столб и не видела и не слышала их. Кто-то приходил, уходил, хлопал дверями. Сначала ей хотелось скорей убежать от них на кухню, начать весь этот день сначала.

Где она была утром? Ну да, на кухне, на обед съела бутерброд с ветчиной, слушала Шумана, «Бессвязные сновидения», потом по радио объявили штормовое предупреждение. Потом ванна, она пролежала долго, давая усталой спине хорошенько расслабиться. Потом заснула на кровати, под согретым солнцем покрывалом. Потом часы остановились. Свет погас.

В потрескавшейся поверхности зеркала на другом конце холла она уловила свое отражение – все еще непривычное с этой короткой стрижкой. Лицо белое, темные глаза широко раскрыты. Но она понимала: вернуться обратно невозможно, невозможно перемотать назад слова, которые говорил ей сейчас Чарли Финней.

– Рут, – позвал он. – Рут, там Питер…

Лилии, которые она утром поставила на стол, – ярко пламенеющие изящно раскрытые трубочки – будто наклонились к ней, прислушиваясь. Вокруг нее сновали люди, туда-сюда, открывали и закрывали шкаф. Кто-то протянул ей плащ. Сумочка. Где моя сумочка?

– Вот твоя сумочка, Рут, – ответил кто-то.

Кто-то перехватил плащ, который она не взяла. Не нужен ей плащ, обойдется.

– Вот, Рут, я держу зонт. Пойдем здесь. Все хорошо? Боже милостивый, и откуда взялась такая буря?

– Да ветер принес, откуда ж еще, не звали же ее, – отвечал кто-то.

– Она в порядке? Надо просто проводить ее туда.

– Не могу поверить. Двое за один день. И Питер!

Рут благодарно вслушивалась в этот голос, в нем сквозило неподдельное горе. Говорил Чарли Финней. Она обернулась, чтобы увидеть его.