Искушение любовью - Эйлин Драйер (2015)

Когда она в конце дня выходила в промозглый холод из «Гостиной мисс Франси», почему-то всегда испытывала иррациональный страх, что прихватила с собой парочку-другую клопов, и все-таки, до самых глаз натянув поверх старенького парика просторный капор, шла в следующее заведение. Так было изо дня в день. От мисс Франси она прокрадывалась к мадам Трики, оттуда в «Кошкин дом» или «Семь грехов» и другие места, в которых, кстати, категорически было запрещено ее искать Линни и миссис Тоуллер. До тех пор пока Алекс и его отец не будут в безопасности, ей предстояло жить так. Только потом они с Мейрид смогут уехать в Эдинбург.

А там… там ей, видимо, придется заниматься тем же самым, так что сейчас не до отдыха.

– Ну так как насчет еще одного места, мисс? – отвлекла ее от мыслей Линни.

Фиона тряхнула головой, возвращаясь в реальность, обвела взглядом тускло освещенную улицу и посмотрела на свою юную спутницу.

– У тебя есть что-то на примете?

Девочка кивнула и посильнее нахлобучила свой видавший виды цилиндр на голову с короткими белокурыми кудряшками.

– Слышала, вроде как Нэн Блессинг завела собственную лавочку. Я ее знала, когда была еще совсем маленькой. Она тогда в детских панталонах выступала на сцене.

– А когда точно ты жила с ней по соседству?

Линни, активно проталкиваясь через толпу, пожала плечами.

– До того как умер отец. Он тоже был актером: играл в шекспировских пьесах. Матушка сказала, что он втюхался в свою Бенедикт, когда они выступали в доме, где та была гувернанткой.

– А твоя матушка умерла…

Плечики Линни опустились.

– Пару лет назад. Мы переехали в Лаймхаус к тому времени. Нэн живет через две улицы оттуда. Там такая красная дверь.

Как раз в этот момент они вышли в центр района Севен-Дайлс, откуда начинались его семь улиц.

Красная дверь оказалась в доме из растрескавшегося во многих местах и потемневшего от времени кирпича, на окнах которого висели красные занавески, а у входа горел тусклый фонарь. Фионе стало тоскливо при одном виде этого заведения. Что они найдут внутри, ей было уже известно: женщины в заношенных платьях, с раскрашенными, как у клоунов, лицами и неподвижными, усталыми, как у старух, глазами. Ей всегда хотелось таких пожалеть, вытолкать за дверь, чтобы бежали куда глаза глядят, пока живы.

Но, конечно, она не сделает ничего подобного. Что она может предложить взамен?

Фионе всегда было не по себе в таких местах, где женщины продают все за исключением воли к жизни, а их любовные фантазии сводятся к раскрашиванию лиц и короткому забытью в грубых объятиях. Но сейчас ей было тяжелее, чем раньше. Теперь она знала, каким прекрасным может быть акт любви, как волшебно способны соединяться не только тела, но и души, каким обещанием счастья в эти мгновения светятся глаза любимого. Она поняла, что женщины калечат здесь не только тело, но и душу: ведь каждое прикосновение, каждый поцелуй мужчины, которые могли бы восприниматься как благословенный дар Небес, здесь считают просто надоевшей и не самой приятной работой.

Линни постучала в красную дверь, и они, держась за руки, вошли внутрь. Фиона успела подумать, что это очень похоже на ранний визит родственников к хорошим знакомым. Нэн Блессинг, на редкость безвкусно одетая, с неопределенного цвета волосами, дородная и неуклюжая, увидев вошедших, широко улыбнулась и поспешила к Линни.

– Садитесь, садитесь! – засуетилась хозяйка, прижав девочку к своей необъятной груди, и указала на видавший виды диванчик у заставленного напитками стола.

Уставшая Фиона с удовольствием воспользовалась приглашением.

– Друзьям Линни я всегда рада, – заулыбалась Нэн. – Она рассказывала вам о прежних деньках, да? Я тогда широко шагала, правда, Линни? – Она громко рассмеялась, и ее пышные груди затряслись, пытаясь выскочить из корсета. – Сейчас так уже не смогу, да? Еще бы, достаточно посмотреть на мои ноги.