Искушение любовью - Эйлин Драйер (2015)

– Я держала ее за руку, потому что улица, по который мы ходили, была довольно оживленной: того и гляди угодишь под повозку или лошадиные копыта. Ей тогда было одиннадцать.

Пожалуй, еще никогда Алекс не испытывал такой бессильной ярости. Захотелось схватить что-нибудь, разбить, разломать и втоптать осколки в землю. Он готов был вступить в кровавую схватку с каждым стервятником, который мучил таких девочек, с каждым «добрым христианином», который поворачивался спиной, делая вид, что ничего не замечает, с каждым политиком, который заботится лишь о собственном благополучии, а до брошенных на улицах несчастных детях ему нет дела. Алекс понимал, что таких слишком много, и с болью осознавал, что Фи, сама того не желая, была втянута в паутину насилия и запуталась в ней.

Но Мей! Мей до сих пор видит мир сквозь призму восприятия своей сестры; Мей, прожив год под мостом, до сих пор нуждается в поводыре.

– Он стал… появляться постоянно, – продолжила Фиона, и голос ее теперь был приглушенным и слегка хрипловатым. – Шел за нами. Заговаривал с ней. Дарил разные безделицы – игрушки, сладости. А потом один из моих друзей как-то сказал, что случайно слышал, как банкир подговаривал какого-то громилу разделить нас и… украсть Мей. Больше я ждать не могла.

Алекс проглотил горький комок, пальцы свободной руки сами собой сжались в кулак.

– И что ты предприняла?

Фиона улыбнулась, хотя лицо ее оставалось мрачным.

– Завела знакомства среди его кухонной прислуги и узнала, что он заказывает у мясника какие-то особые отбивные котлеты, причем почти каждый вечер, и что никто, кроме него, их не ест. Осталось только заплатить мальчишке из мясной лавки, чтобы позволил доставить эти котлеты в дом банкира мне.

Она замолчала, и Алекс почти физически ощутил тяжесть в душе. Она сказала: Мей было одиннадцать лет, – но ведь они близнецы! Значит, уже в столь юном возрасте Фиона обладала чувством долга, была достаточно сильна и сообразительна, если сумела избавиться от насильника, который хотел обесчестить ее сестру.

Невероятно! И это его Фиона, созданная для того, чтобы радоваться небу и яркому солнцу, чтобы дарить наслаждение и вызывать позитивные эмоции тонким юмором и оригинальными высказываниями в острых дискуссиях. Он всегда представлял ее такой и был уверен, что в этом и есть ее сущность.

Но, оказывается, Фиона была не только той смелой девушкой с нежной душой, которую он встретил четыре года назад, и не только той сдержанной, жившей в постоянном напряжении леди, которую увидел в доме ее деда. Ей приходилось жить в грязи и смешиваться с грязью, чтобы выжить. Ей приходилось превращаться в острый смертоносный клинок, чтобы защитить себя. В общем, реальная Фиона оказалась гораздо сложнее того образа, который он составил для себя: в ней было всего намного больше – хорошего и плохого, – чем в той девушке, которую полюбил, и вместить все это Алексу пока не удавалось.

В какой-то момент он подумал, что вообще не способен понять ее до конца. Но ведь сейчас главное не это. Главное, что она жива, а значит, они смогут подумать об этом вместе.

– Полагаю, что тот, другой, которого ты убила, был вооружен ножом? – спросил он спокойно.

– Я оказалась там как раз вовремя, – ответила она ровным, тихим голосом. – Бедная Мей.

– Что же произошло? – задал он следующий вопрос, подумав, что если не получит на него ответа сейчас, то, наверное, не получит уже никогда.

Ему казалось, что и она нуждается в том, чтобы наконец выговориться. Об этом свидетельствовали ее затуманенные глаза, в глубине которых скрывались призраки тех, кого он никогда не видел и не увидит.

Фиона пожала плечами:

– Это было в нише под мостом. Он удивил и напугал нас… Я надеялась, что никто не заметил.