Вечерняя звезда - Ларри Макмертри (1995)

Каковы бы ни были его недостатки, Паскаль умел так смотреть на нее и был такой уступчивый! Его хоть миллион раз можно было отшлепать, а он все равно возвращался и снова хлопал своими глазами. Она никогда не могла устоять перед мужчиной, у которого вот так посверкивали огоньки в глазах. А вот генералу Скотту это не удавалось. Она много раз выговаривала ему за то, что у него это не получалось, но все напрасно.

Аврора держала Паскаля за руку до того самого момента, пока не усадила его в своем кабинете. Когда у него появлялась возможность слоняться по дому без надзора, он имел склонность на минутку взбежать наверх и предпринять попытки общения, которого от него никто не ждал. Оказавшись наверху, он начинал выкрикивать какие-то замысловатые приветствия, которые в той или иной степени являлись моральными эквивалентами фразы «Вив ля Франс!». Его внезапные появления ошеломляли и Гектора, и Рози, и они никогда не знали, что ему ответить. Однажды, в крайнем смущении, Рози попросила его составить им компанию сыграть в домино, и это приглашение испортило вечер всем в доме. Паскаль говорил так много, что ни генерал, ни Рози, ни даже ее калькулятор не смогли правильно считать очки, отчего генерал разозлился и, громыхая сапогами, отправился спать. Разумеется, происходило это в те дни, когда он еще мог громыхать сапогами.

— Что они делают там наверху? — спросил Паскаль, торопливо взглянув наверх, пока Аврора быстро провела его к столу.

— Не обращай на них внимания, ты же знаешь, какие это серьезные люди, — сказала Аврора. — Они решают судьбу Литвы, а может быть, Ливана.

— Тогда им необходимо говорить со мной, — обрадовался Паскаль. — Я провел в Вильнюсе три года.

— Сегодня я не хочу слышать от тебя слово «Литва», Паскаль, — возмутилась Аврора, — а если услышу, тебя отсюда выведут за ухо. Садись и съешь вот это. Мне интересно послушать какие-нибудь сплетни о мадам Миттеран, если тебе что-нибудь известно, или о Катрин Денев.

— Мадам Миттеран — очень серьезная женщина, — сказал Паскаль осторожно. У него было ощущение, что пришло время держать ухо востро. Лучше всего попробовать говорить то, что Аврора хотела услышать, однако ему и в голову не приходило, что бы это могло такое быть.

— Правда, я не знаю, насколько серьезна Катрин Денев, — добавил он.

— Но, Паскаль, ты же, в конце концов, из Франции! — воскликнула Аврора. — С чего ты взял, что мне интересно, серьезные они или нет? С кем они спят? С кем спят другие? Вот я сижу здесь с тобой и умираю от желания послушать какие-нибудь сплетни, а ты не хочешь мне ничего рассказать. Видимо, нелегко быть старой развратницей.

Паскаль настолько изумился, что едва не выронил грушу. В глазах Авроры зажглись какие-то бесшабашные огоньки. Она хотела говорить о кинозвездах или о женах президентов, которые спали с другими. Она даже намекнула, что не имела бы ничего против того, чтобы ее считали старой развратницей. Неужели это и было то, о чем американцы говорят «Да ладно тебе!».

Присмотревшись к ней повнимательнее, Паскаль решил, что именно так и было — и удивляться тут нечему. За свою жизнь на собственном опыте он убедился, что все женщины желали его; Аврора же просто не торопилась дать ему это понять. Он отпил вина и стиснул ее руку. Он ожидал, что первый его залп будет сокрушен ответным огнем, но этого не случилось. Аврора позволила ему держать себя за руку.

— Если ты хочешь поразвратничать, нам лучше подняться наверх, — произнес Паскаль с улыбкой. — Они пусть побудут внизу: говорить о Литве можно где угодно. Мы могли бы провести наверху всю ночь.