Вечерняя звезда - Ларри Макмертри (1995)

Аврора на минуту оставила этот вопрос без ответа, размышляя. Ей казалось, что обсуждать это с внучкой было бы неправильно. С другой стороны, она только что похвалила собственную мать за то, что с той можно было откровенно говорить о подобных трудностях. К тому же вопрос был не из простых — собирается ли она побороться за Джерри или нет? Последние несколько недель она не предполагала заниматься этим, но сейчас, когда Мелани спросила ее, она поняла, что окончательно в отношении Джерри так ничего и не решила.

— Возможно, я и сделаю такую глупость, — сказала она. — Сейчас у меня такое время, когда за что ни возьмешься, все оборачивается либо глупостью, либо вообще не выходит. Вот я и думаю, что сделать глупость, наверное, гораздо почетней. Глупой мне доводилось бывать и прежде, но в каком-то смысле это даже помогало мне выжить. Почему бы не сделать еще одну глупость?

Мелани попробовала поболтать о своей работе и еще о чем-нибудь, чтобы развеселить бабушку, но когда их разговор закончился, Аврора была по-прежнему мрачна.

Мелани не спала до двух утра, надеясь, что Ли позвонит, но он не позвонил.

На следующий день она увидела его издали, по дороге в гримерную, которая располагалась в фургоне трейлера. Она махнула ему рукой, но он ее не заметил, и она не стала больше махать. Потом, пока ее гримировали, он успел нахамить какой-то актрисе, и его уволили на месте. К тому времени, как Мелани появилась в павильоне снимать первый дубль, его там уже не было. Удивительно, как просто мог исчезнуть человек, если он был всего-навсего ассистентом режиссера.

— Киска, тебе без него будет только лучше, — сказала Ширли, услышав, что они разошлись.

— Ты говоришь, как моя бабушка, — сказала Мелани. Она все еще была расстроена. Это была свежая рана, которая, конечно, кому-нибудь бросилась бы в глаза.

На Ширли она не сердилась. В конце концов, так и так постаралась найти работу для Брюса. С тех пор как они приехали в Голливуд, никто им не помог больше, чем она.

14

Переборов себя и стараясь вести себя за ужином у Авроры как можно лучше, почти весь следующий день Паскаль ни о чем другом, кроме предыдущего вечера, и думать не мог. Он пришел к выводу, что ужин вызвал у него только горькое разочарование. Он был уверен, что тонко, но многозначительно ему продемонстрировали пренебрежение. По прибытии его обняли слишком уж легко, а поцеловали более чем поверхностно. В беседе, которая всегда предоставляла Авроре богатые возможности поспорить с ним, на этот раз ее мысли метались в разных направлениях, она была безразличной и столь же поверхностной, как и ее объятия. Она даже снова принялась расспрашивать его, не слышал ли он каких-нибудь сплетен о мадам Миттеран, — более скучного вопроса французскому дипломату и не задашь.

Весь день после этого ужина он был в плохом настроении. Ужин начался с коньяка, и Паскаль продолжал в том же духе, пока не упал со стула, потянувшись за дистанционным управлением телевизора. Непонятно как, но ему удалось уронить его и вдобавок пнуть ногой так, что достать его было невозможно. Он нагнулся, чтобы все-таки достать его, упал со стула, тут же заснул, а когда проснулся, у него так трещала голова, что ему едва хватило сил побриться. Он чуть не опоздал на службу. Он накричал на свою секретаршу за то, что на месте не оказалось машинистки, и чуть не плюнул в лицо Соланж, которая не сумела включить факс.

— Его нужно немедленно включить! — потребовал Паскаль. Голова у него просто раскалывалась.

Соланж посмотрела на него ледяным взглядом. В целом это была чрезвычайно собранная молодая особа, порой даже чересчур собранная.

— Как видите, именно сейчас он не работает, — сказала она. — По-моему, он не услышал новости о себе.