Ангелочек - Мари-Бернадетт Дюпюи (2013)

— Хорошо, пусть твой спаситель остается, — вздохнул Огюстен. — Но жить он будет в конюшне. Днем ты будешь привязывать его во дворе. Если он набросится хотя бы на одного из моих клиентов, я быстро пойду по миру.

— Хорошо, папа. Если бы ты видел его… Да это настоящий медведь! Теперь я ничего не боюсь! Скажи, как ты думаешь, Блез может причинить ему зло?

За многие годы жизни сапожник научился разбираться в людях: шорник не внушал доверия. В задумчивости он погладил бороду.

— Это грубиян, настоящий бандит, Анжелина. Если можешь, избегай встреч с ним. При необходимости овчарка сумеет тебя защитить — эти собаки вступают в схватку с волками и медведями.

Молодая женщина расслабилась, слова отца успокоили ее. Она пошла на кухню, где дожидались две форели, которых нужно было выпотрошить и пожарить.

«Через месяц или даже чуть раньше я поеду в Бьер и увижу своего маленького Анри, — говорила себе Анжелина. — Спаситель будет меня сопровождать. Благодарю тебя, Господи, за то, что ты послал мне этого сторожа!»

На следующий день у Анжелины пропало молоко. Она немного поплакала и смирилась с неизбежным. В тот день в Сен-Лизье шел дождь…

Глава 3

Груз молчания

Сен-Лизье, 14 ноября 1878 года

На следующий день после злосчастной встречи с Блезом Сегеном, несмотря на проливной дождь, Анжелина решила навестить мадемуазель Жерсанду, которую считала единственным другом, невзирая на большую разницу в возрасте.

— Возвращайся пораньше! — попросил отец. — И возьми зонт. В последнее время ты плохо выглядишь. Не хватает еще заболеть!

Молодая женщина обещала быть осторожной. С сожалением заперла она овчарку в конюшне.

— Ты не можешь пойти со мной к Жерсанде, Спаситель. Ты не маленькая комнатная собачка, — сказала Анжелина. — Составь компанию Мине.

Анжелина вышла из ворот, которые некогда были воротами крепостной стены укрепленного города. Мостовая была скользкой, но девушка быстро спустилась по улице на площадь с фонтаном. Из-за вчерашнего происшествия она была настороже.

«Блез Сеген подкрался ко мне незаметно, — вспоминала Анжелина. — Хотя весит целый центнер, ходит он бесшумно. Интересно, почему он бродит здесь, ведь живет в Сен-Жироне? Все еще надеется, что я проявлю к нему интерес? Если Гильем узнает, что этот грубиян прикасался ко мне, что он сорвал с моей головы чепец, то придет в ярость!»

Все лето шорник оказывал знаки внимания Анжелине Лубе. Четырнадцатого июля[14] он даже пришел на бал, устроенный на базарной площади у стен монастыря. Столетние платаны, в тени которых в базарные дни сидели торговцы, были украшены разноцветными бумажными фонариками.

«Я танцевала в красивом сатиновым платье в цветочек, доставшемся мне от мамы, — продолжала вспоминать Анжелина. — Мы с ней одного роста. Как я рада, что сохранила ее туалеты! Да, я кружилась под руку с мэром, а Блез не сводил с меня глаз. Он все время крутился вокруг. Я содрогалась от отвращения…»

Погруженная в свои мысли, Анжелина не замечала дождя. Она прошла через крытые прилавки и вскоре оказалась перед темной дубовой дверью, обитой железом. В коридоре, вымощенном камнями, она закрыла зонт и стала подниматься по широкой лестнице из известняка. Жилище мадемуазель Жерсанды занимало два этажа. На первом этаже находилась прихожая, а на втором — просторная светлая комната с тремя окнами.

Октавия, служанка мадемуазель Жерсанды, встретила гостью с улыбкой.

— Мы увидели тебя из окна, Анжелина, — сказала она. — Твое лицо скрывал зонт, но мадемуазель узнала тебя по походке. Сними накидку, так тебе будет удобнее. Входи же! До чего противная погода!

— Но ведь уже наступила осень, и мы ничего не можем поделать, — ответила Анжелина. — Мадемуазель не слишком сильно страдает от ревматизма?

— Увы! Как всегда в ноябре, — вздохнула Октавия, высокая, худая женщина пятидесяти четырех лет.