Босиком - Элин Хильдебранд (2008)

Стул миссис Пенкалдрон был свободен, и недоеденный салат «Цезарь» стоял на листочке бумаги у нее на столе. Бренда полезла в сумку и нащупала там одинокий ключ на проволочном кольце с бумажным ярлыком, на котором миссис Пенкалдрон вывела карандашом «Аудитория Баррингтона». Бренда посмотрела на тяжелую панельную дверь. У нее не было времени! Ей нужно было отсюда убираться! Пойти в аудиторию, забрать вещи! Теперь дверь казалась ей еще более внушительной, чем в начале семестра, но, несмотря на это, а может, именно поэтому Бренда зашагала по коридору в ее направлении. В комнате для ксерокопирования за аппаратом стоял Оги Фиск, и его присутствие испугало Бренду, но, когда она проходила мимо, он даже не поднял глаз.

В своих показаниях Бренда заявляла, что лишь частично понимала, что делала в тот день. Она сказала:

— Я была не в себе. Расстроена. Потрясена, подавлена, совершенно сбита с толку. У меня в голове был туман. Я сама не понимала, что делаю. Я совсем не хотела украсть картину. Я просто хотела…

— Хотели что, доктор Линдон?

— Увидеть картину еще раз, — сказала она. — Попрощаться с ней.

Бренда ввела код и отперла замок. Она нисколько не удивилась бы, застав внутри миссис Пенкалдрон, сидящую за столом эпохи королевы Анны в ожидании Бренды. Но аудитория была пуста, в ней было совершенно тихо, прямо как перед началом занятий в течение всего семестра. Бренду охватило чудовищное чувство утраты. Начало конца. На ее карьере можно поставить крест, и все это произошло по ее собственной вине. Бренда столкнулась на своем пути с искушением, но вместо того, чтобы его обойти, встретилась с ним в баре.

Бренда поставила сумку и бутылку с водой на стол эпохи королевы Анны и стала перед картиной. Она пыталась поглотить ее, впитать в себя, потому что, конечно же, больше ее никогда не увидит. Бренда хотела прижаться к картине лицом, почувствовать ее текстуру своей щекой; она хотела забраться в эту картину и стать ее частью.

Женщина услышала шум. Она повернулась и увидела миссис Пенкалдрон, которая стояла перед ней в такой позе, словно Бренда была бешеной собакой. Миссис Пенкалдрон убрала бутылку с водой со стола эпохи королевы Анны (на нем, конечно же, осталось бледное круглое пятно).

— Что вы здесь делаете? — спросила лаборантка. — Вам больше нельзя здесь находиться! А это… — Она покачала бутылкой воды и вытерла пятно на столе своим рукавом. — О чем вы думаете? Вы же знаете правила!

— Простите, — сказала Бренда. — Простите.

— Вы знаете правила, но не соблюдаете их, — продолжала миссис Пенкалдрон. — Извинение не оправдывает ваш проступок.

Бренда подняла вверх руки.

— Ладно, как скажете. Я пришла забрать свои вещи. Я ухожу.

— Я упакую ваши вещи как полагается и отошлю их по вашему домашнему адресу, — сказала миссис Пенкалдрон. — Предлагаю вам немедленно освободить эту аудиторию и покинуть территорию кафедры, иначе мне придется вызвать охрану.

— Охрану? — спросила Бренда. — В этом нет никакой необходимости… — Она очень хотела назвать миссис Пенкалдрон по имени, но не знала его. — Я ухожу.

В дверном проеме показался Оги Фиск. Он посмотрел на Бренду взглядом, в котором смешались жалость и отвращение.

— Я все слышал, — сказал он. — Все знают. Атела уволила вас?

— Ей не пришлось этого делать, — ответила Бренда. — Я ухожу.

— Вам не удастся от этого убежать, — сказал Оги. — Это навсегда приклеится к вам. То есть вы можете найти другую работу, но когда-нибудь кто-то все равно узнает.

— Это позор, — сказала миссис Пенкалдрон. — Я знала, что между вами двумя что-то не так. Не могла понять что и, уж конечно, не ожидала, что… но что-то, да, что-то я почувствовала с самого начала.