Мужчина, которого она забыла - Роуэн Коулман (2016)

Он встал и, даже не разувшись, пошел к береговой полосе. Я в своем купальном костюмчике поплелась следом. Папа петлял между полотенец с полуголыми телами. Никто не стеснялся – это папа с темным пятном от пота во всю спину смотрелся здесь чужаком. Когда до нежно плещущих волн оставалось несколько шагов, он опустился на мокрый песок и начал копать. Я некоторое время наблюдала, а затем стала повторять за ним. Папа голыми руками, без ведерка, вырыл ров и принялся лепить невероятно сложный замок, такой изысканный, что я даже не пыталась с ним сравниться, а только смотрела, как он работает. Время от времени папа поднимал на меня глаза, будто вспоминал, что я рядом, однако мы не произнесли ни слова. Мороженого в тот день я так и не увидела – мама вернулась и заметила нас, но решила не прерывать игру. Впрочем, в нашем занятии не было ничего от игры. Вся суть заключалась в том, чтобы построить песчаный замок с утонченными башенками и бастионами – и сделать это как можно лучше. Даже тогда, шести лет отроду, я поняла своего отца – поняла и захотела быть на него похожей.

Когда дело было сделано, он отряхнул руки и поднялся. Я встала рядом, чувствуя всю важность момента.

– Секрет в том, – сказал папа, беря меня за руку, – чтобы вовремя остановиться. По-моему, сейчас самый подходящий момент.

И в тот же миг, словно по его команде (а в шесть лет я верила, что так и было), вода затопила рвы. Мы с отцом стояли рядом и смотрели, как волна за волной подкатывает к ногам, каждый раз забирая по кусочку от дворца, пока его не подмыло и он не сровнялся с землей.

А мы, ничего не сказав, пошли туда, где сидела мама, и ни словом не обмолвились о мороженом. Вечером в гостинице, когда я легла на раскладушку в ногах родительской кровати, папа накрыл меня одеялом. Я притворилась, что сплю, и подслушала их разговор.

– По-моему, тебе сегодня удалось навести с ней мосты, – сказала мама, употребив одно из тех выражений, которые папа пренебрежительно называл «калифорнийскими». – Клэр – большая умница, вечно что-нибудь придумывает. Ты проси ее иногда рассказать тебе сказку. Не знаю, в кого она такая фантазерка… Уж точно не в меня.

– Она славная девочка, – сказал папа, ложась в постель и выключив свет, хотя еще не было девяти. А потом, спустя долгое время (не знаю, минуты прошли или часы, – и не во сне ли я это услышала) он добавил: – Фантазия ей досталась от меня.

И, вспоминая о нашем замке, его шпилях и арках, коридорах и лестницах, созданных ради нескольких мгновений красоты, я думаю: возможно, папа был прав.

15

Кэйтлин

У бабушки по телефону тревожный голос. Мама опять напугала ее до дрожи – второй раз за два дня ушла в самоволку. Я хочу немедленно ехать домой, однако бабушка против.

– Какой смысл тебе возвращаться? – говорит она. – У меня есть Грэг и Эстер, мой лучик в этой кромешной тьме. А Клэр после новой выходки стала спокойнее. Кажется, она счастлива дома и больше никуда не рвется.

– Может, стоит иногда водить ее в библиотеку? – предлагаю я. – Помнишь, когда я была маленькой, она через день-два брала меня в читальный зал? Как-то раз мы пошли туда после школы, и мама стала читать мне «Рождественскую песнь» Диккенса – вслух, на разные голоса, чтобы я напугалась до чертиков. Другие тоже внимательно слушали – решили, что это какое-то общественное мероприятие. А потом нас выгнали за нарушение тишины. Для мамы библиотека – особое место. Полагаю, ей там будет легче.

– Может быть. Как бы только ее побеги не окончились криминальной хроникой. Знаешь, в глубине души я рада, что она не опускает руки и сражается до конца. Пусть даже со мной. От своей дочери я ничего другого и не ждала. Еще она в последнее время много пишет в дневник. Страницу за страницей, словно боится не успеть к сроку.