До того как доктор Дж. принялась копаться у меня в голове, я считала себя неплохим человеком. Да, я совершила ужасный грех прелюбодеяния, но в остальном я была достойным членом общества. Я была «хорошая» — это невыразительное слово, которое ненавидят учителя английского по всей стране, меня вполне устраивало. Однако благодаря доктору Дж. я обнаружила, что моя ангельская натура — просто очередная иллюзия. И это сообщила мне женщина, которой я платила деньги за то, чтобы она улучшила мою жизнь и помогла мне вписаться в окружающий ландшафт.

Я вовсе не была примерной девочкой. У меня имелись пороки. Я заметила, что из-под моего розового платьица торчат козлиные копыта, когда поймала себя на том, что втайне желаю несчастий окружающим. Вообще-то я искренне люблю своих друзей, и я бы очень расстроилась, если бы с кем-то из них приключилась беда. Так что я не загадывала ничего серьезного, боже упаси. Какая-нибудь мелочь — неудачная влюбленность, выговор от начальника, ссора с бойфрендом, даже зубная боль — а лучше бы протезирование. Небольшая драма, мелкий кризис. Это помогло бы мне, жалкой неудачнице на любовном фронте, почувствовать себя чуточку увереннее.

Дэвид явно не собирался отвечать на мои безумные излияния. Я знала, что он вернулся из Африки — мой зять как бы случайно обмолвился, что Дэвид приступил к работе. В отчаянии я изобретала фантастические схемы, которые помогли бы мне с ним встретиться. Я могла бы, к примеру, написать пространную статью о волне насилия, захлестнувшей город. А материал собирать отправилась бы в приемное отделение «скорой помощи» Западной больницы… Но что это изменит? Даже после восьми месяцев тончайшего психологического тюнинга я по-прежнему не умела вступать в нормальные отношения с мужчинами.

И потому, чтобы утешиться, я ждала, когда кого-нибудь из моих друзей постигнет неудача.

Знаю, что нехорошо радоваться чужому горю. И все-таки нельзя отрицать: злорадство — мощное средство, которое помогает мгновенно воспрянуть духом. Только вот незадача — я жаждала вкусить освежающий нектар чужих неприятностей, а на меня со всех сторон сыпались хорошие новости.

В течение всего одного ясного и прозрачного сентябрьского дня, когда деревья только начинали ронять листву, а я мучилась неясной тревогой, вероятно вызванной жестоким похмельем, из окружающего мира поступили следующие известия:

1) Моя знакомая по имени Алисия переезжает в Хьюстон, штат Техас, со своим красавцем-мужем и двумя очаровательными дочурками. Алисия купила дом и основала успешное издательство, едва выйдя из подросткового возраста. Поэтому в свои тридцать с хвостиком она уже могла уйти на покой и посвятить себя воспитанию детей.

2) Другую подругу включили в список кандидатов на престижную работу в «Вашингтон пост». Я подавала аналогичную заявку шесть лет назад и не услышала в ответ ни звука. Мне даже вежливого отказа не прислали. Я тогда в знак протеста прекратила читать «Вашингтон пост» — на целых два дня.

3) На связь вышла моя бывшая однокурсница, которую я не видела уже несколько лет. Она похвасталась, что написала книгу, рецензии — одна лучше другой. К письму она приложила рукопись, но у меня рука не поднималась ее открыть — вдруг она окажется гениальной? Или даже не гениальной, а просто хорошей?

4) Рэчел отправилась на второе свидание с парнем, на которого давно положила глаз, а Эмили завела себе нового кавалера и купалась в любви.

5) Кэти сообщила, что ее квартира подорожала почти в пять раз. А потом небрежно обронила, что тоже по уши влюблена.