Женщина на грани нервного срыва - Лорна Мартин (2010)

Я скорчилась на диване, закрыв руками лицо. Сквозь щелочки между пальцами я увидела, как мой отец, высокий стройный седовласый мужчина с карими глазами, положил ладонь маме на талию. Мама, тоже седая, коротко стриженная, зеленоглазая, чуть пониже отца и с более округлой фигурой, вытянулась и, выставив локти в стороны, взяла папу за левую руку. Они тесно прижались друг к другу.

— Вот так. — С видом прима-балерины мама резко повернула голову вправо и вздернула подбородок. — Это вам не плавный и текучий вальс. Этот танец более… как бы сказать, Оуэн?

— Более резкий. В манере «стаккато», — ответил отец. Вернее, человек, на него похожий.

И они со сосредоточенным видом принялись кружить по гостиной — легко и ловко, ни дать ни взять полноправные участники конкурса бальных танцев. Папа командовал вслух:

— Тихо, тихо, живо, живо, тихо. Раз, два, три, четыре, тихо, живо, живо, тихо.

Мама следовала за ним. Время от времени она быстро, театральным движением крутила головой — вперед-вправо. Пару раз она обвила его ногу своей.

Под конец они завертелись на месте и, обнявшись, остановились. Я никогда не видела папу таким довольным.

Я зааплодировала. Поначалу немного неуверенно, потому что была шокирована до глубины души.

— Слушайте, а неплохо! — Я была не в силах сдержать удивление. — Но это как-то… неправильно.

До рождения Льюиса отца, по большому счету, интересовали только книги — преимущественно о Римской империи — и матчи «Селтика». Теперь же он с готовностью становится на четвереньки, изображая Паровозика Томаса, и кружит по гостиной, одной рукой обнимая маму, а в другой держа бокал шампанского, — любуйтесь, соседи. Что творится с моей семьей?

Пока я разглагольствовала, доктор Дж. не проронила ни единого слова. Мне представилось, как она сидит за моей спиной — будто греющийся на солнышке крокодил, вроде бы полусонный, но готовый атаковать в любой момент.

— Они танцуют, держатся за руки на улице, возможно, они даже… — Господи, нет, об этом я и думать не хочу. — Это все малость диковато, но я рада видеть, как счастливы все вокруг. — Я с энтузиазмом закивала. Финита.

Короткая пауза — и первый удар.

— Меня интересует вот что. Вы и вправду совершенно довольны происходящим?

Хм-м, подозрительно. Давно она не выражалась так многословно. К чему она клонит?

— В смысле — «совершенно»? — Я озадаченно разглядывала потолок.

И впрямь, сегодня она была необычайно красноречива.

— В структуре вашей семьи произошли серьезные изменения. Какие эмоции вы испытываете по этому поводу? Только ли положительные? Или же данные события пробудили в вас и какие-то иные чувства?

— Нет. — Я замотала головой. — Никаких иных чувств.

Тишину нарушало только тиканье часов.

— Некоторые эмоции мы сами не осознаем, — после долгой паузы сказала она. — Однако это не означает, что их нет. Это не означает, что они недостаточно сильны или важны. Прибавление в семье, хотя и служит источником огромной радости, способно вызвать тревогу. Глядя на новорожденного, мы можем задуматься о том, что сами стареем; о том, что мы смертны. Вы также можете ощущать зависть по отношению к Льюису или по отношению к вашей…

Я вскочила как ошпаренная и воззрилась на доктора Дж.

— Аб-со-лют-но исключено. Я не завистлива. Я никогда не испытываю зависть. Я считаю, что это отвратительное, бессмысленное и безобразное чувство, как и гнев. Это пустая трата сил и времени.