Счастливец - Уильям Локк (1994)

За окном бушевала непогода, о чем можно было судить по пляске желтых буковых листьев, но внутри комнаты большой огонь, пылающий в камине, турецкий ковер, дорогие меццо-тин-тинто[29] восемнадцатого века на стенах, удобные кожаные кресла и книжные шкафы создавали атмосферу тепла и уюта. Поль закурил папиросу и принялся за стопку нераспечатанных писем. Под конец в руки его попал плотный конверт, узкий, нежно пахнущий, с короной на клапане. Он вскрыл его и прочел:

Дорогой мистер Савелли!

Хотите вы отобедать у меня в субботу и помочь мне занимать выдающегося египтолога? О Египте я не знаю ничего, кроме «Shephead’s Hotel», а это, боюсь, не заинтересует его. Приходите на выручку.

Ваша Софи Зобраска

Поль откинулся в кресле, лаская пальцами письмо, и, улыбаясь, поглядел на осенние тучи. Чувствовалась приятная и лестная интимность в этом приглашении: приятная, потому что оно исходило от красивой женщины; лестная, потому что эта женщина была принцесса, вдова младшего сына балканского королевского дома. Она жила в Четвуд-парке, по другую сторону Морбэри, и была одна из великих этого мира. Настоящая принцесса.

Взгляд Поля от неба перебежал к настольному календарю. Он показывал второе октября. В этот день пять лет тому назад он приступил к исполнению своих обязанностей в Дрэнс-корте. Он снова улыбнулся. Пять лет тому назад он был бездомным странником. А теперь принцесса призывала его на помощь против египтолога. С блестящей точностью исполнились все его мечты.

Мы видим счастливого молодого человека в двадцать восемь лет, в апогее успеха. Как некогда он, павлин среди галок, блистал перед восторженными глазами Джен, так теперь спокойно прогуливался, павлин среди павлинов. Он носил ту же одежду, посещал те же клубы, ел те же обеды, что и незаслуженно богатые и заслуженно великие люди. Его очарование и вера в себя, соединенные с гением, спасавшим его от самовлюбленности, вели его сквозь мир этого общества; его ум широко и твердо охватывал общественные дела, подлежавшие его ведению. Поль любил организовывать, убеждать, набрасывать хитрые сети. Его призывы к благотворительной подписке были непреоборимы. Он обладал магическим даром извлекать из какого-нибудь плутократа сотню фунтов стерлингов так, как будто оказывал ему высокую милость. Если бы его призвали в помощь миссии обращения евреев, он смог бы окрестить целую синагогу. Общества и учреждения, в которых были заинтересованы полковник и мисс Уинвуд, удивительно процветали от его прикосновения.

Клуб работниц на Собачьем острове, давно уже в отчаянии покинутый опекавшим его молодым гвардейцем, стал популярным и добронравным убежищем. Центральный приют для слепых, нуждавшийся в поддержке и еле-еле влачивший существование несмотря на все усилия мисс Уинвуд, оказался теперь в состоянии выстроить необходимый ему флигель. Но самым важным и удивительным предприятием была Лига молодой Англии, пользующаяся все растущей славой. Об этом, впрочем, дальше.

Урсула Уинвуд жаловалась, что он не оставляет ей никакой работы, кроме присутствия на ужасных политических заседаниях, но даже тут Поль устранял от нее чуть не все хлопоты. Ей приходилось, главным образом, только представительствовать.

— Драгоценнейшая леди, — говорил Поль, — если вы захотите отставите меня от дел, не откажите выдать мне удостоверение, что отставляете меня за неисправимую продуктивность.

— Вы ведь прекрасно знаете, — отвечала она, — что без вас я была бы потерянной и одинокой женщиной.

В ответ Поль смеялся веселым смехом. В этот период его жизни у него не было никаких горестей.