Счастливец - Уильям Локк (1994)

Теперь этот митинг в Хикней-хисе, под председательством настоящего члена парламента, с участием в президиуме другого члена парламента, двух бывших старейшин местечка, известных дам и в том числе настоящей принцессы, должен был стать наиболее значительным публичным выступлением Поля.

— Я надеюсь, что вы не будете нервничать, — сказала мисс Уинвуд утром в день митинга.

— Я — нервничать? — Поль рассмеялся. — Из-за чего же нервничать?

— У меня двадцатилетний опыт публичных выступлений, и все же я всегда нервничаю, когда приходится говорить.

— Это только потому, что вы упорно не хотите признать, какая вы удивительная женщина, — сказал он нежно.

— А вы, — усмехнулась она, — вы всегда сознаете, какой вы удивительный человек?

Он воскликнул пылко:

— Почему же нет? Только верой в самого себя и в свою судьбу можно добиться чего-нибудь.

Мрачный зал был набит битком. Партийное чувство в эти дни было очень напряжено в Хикней-хисе, потому что на последних генеральных выборах демократ отбил верное место у юнионистского кандидата, и коноводы потерпевшей поражение партии в жажде мести раздували новое движение. Если дитя не было рождено конституционалистом, то его надо было сделать таковым! Это был лозунг Лиги. Они собрались также приветствовать новую звезду, поднявшуюся, чтобы вывести молодое поколение из мрака. Поэтому когда председатель собрания, мистер Джон Фельтон, член парламента, закончил свое вступительное слово, набросав сжатый очерк истории Лиги, и в обычных хвалебных выражениях представил мистера Поля Савелли, секретаря организации, и когда перед ними поднялся Поль, сияя своей мужественной красотой, собрание встретило его восторженными аплодисментами.

Все ждали, так всякое собрание, что неведомый оратор окажется одним из обычных типов — лысым или седым, худым или краснощеким и полным — так и другие политические деятели. Но никто не предполагал встретить на кафедре столь необычную, гипнотизирующую красоту. Этот молодой человек, великолепно сложенный, с волнистыми черными волосами и смеющимися глазами казался воплощением юности, радости и победы.

Не сказав еще ни слова, Поль уже чувствовал, что они под его влиянием, и трепет пробежал по его нервам. Аплодисменты улеглись. Речь была начата.

Со словами: «Господин председатель, леди и джентльмены!» — он обернулся к кругу лиц, сидевших сзади него, уловил улыбку мисс Уинвуд, его драгоценнейшей леди, уловил и удержал на сотую долю секунды взгляд темно-синих глаз принцессы, которая в большой шляпе с серым пером и открытой шубке из шиншиллы, казалась олицетворением его мечты, и с радостным выражением повернулся к аудитории.

Поль начал с обвинения современной английской молодежи в отсутствии у нее политической активности, чувства гражданства и верности конституции. Он говорил с большим воодушевлением и апломбом, так что скоро его речь стали прерывать продолжительные аплодисменты и шумное одобрение аудитории. На один момент он даже вынужден был остановиться и жестом потребовать у аудитории спокойствия.

Богатые позаботятся о бедных — чего же можно желать еще?

С веселой улыбкой Поль ждал тишины, впервые спокойно разглядывая присутствующих. И вдруг улыбка исчезла с его лица. В самой середине третьего ряда сидели двое, которые не аплодировали. Это были Барней Биль и Джен.

Он смотрел на них, как загипнотизированный. Это не ошибка. Курчавые, густые, как сапожная щетка, волосы Барнея Биля были теперь белы, как снег, но перекошенное лицо с ярко блестящими глазами не изменилось. А Джен, изящно и скромно одетая, глядящая на него спокойными глазами — была Джен. Они удивительно выделялись на человеческом фоне. Только неожиданная тишина, сменившая аплодисменты, вернула ему сознание окружающей действительности.

Раздался громкий возглас:

— Продолжай, сынок!

После этого он взял себя в руки, резко поднялся и рассмеялся веселым смехом.