– Но он сам его спровоцировал, – вставила Хелен. – Шериф, вы ведь знаете, мой муж иногда вел себя довольно вызывающе. К тому же юноша был уже не совсем трезвым.

– Возможно, Пол просто не смог оценить ситуацию, – добавил Джордж Гринвуд. – Смерть дедушки совершенно выбила его из колеи. А когда он, потрясенный смертью мистера Джеральда, еще и увидел, что Говард О’Киф схватился за ружье…

– Но вы ведь не хотите сказать, что жертва преступления был сам виноват в случившемся! – строго произнес Хенсон. – Старое охотничье ружье не представляет собой никакой угрозы!

– Это правда, – пошел на уступку Джордж. – Просто хотелось бы заметить, что… это были крайне неудачные обстоятельства. Эта глупая драка… ужасный несчастный случай. Мы все должны были разнять Джеральда и Говарда. И я думаю, что с расследованием можно повременить… до тех пор, пока не вернется Пол.

– Если он вернется! – проворчал Хенсон. – Мне бы не хотелось отправлять на его поиски своих людей.

– Мои работники в вашем распоряжении, – сказала Гвинейра. – Поверьте, я была бы более спокойной, если бы мой сын находился под охраной полиции, нежели один где-то в горах. К тому же от племени маори поддержки и защиты ему ждать не приходится.

В этом она была однозначно права. Несмотря на то что шериф отказался от расследования и не стал забирать у «овечьих баронов» работников в разгар сезона стрижки овец, Тонга отнесся к ситуации не так спокойно. У Пола была Марама. Неважно, по своей воле она пошла с ним или нет, но сейчас девушка, которую любил Тонга, была с его соперником. И теперь наконец-то pakeha не защищали стены своего дома. Больше не существовало богатого скотовода и маорийского юноши, которого никто не хотел воспринимать всерьез. Теперь были только двое мужчин в горах. Для Тонги Пол был вне закона. Но сначала он решил подождать. Он был не таким глупым, как белые, которые бросались за беглецом по горячим следам. Однажды он узнает, где скрываются Пол и Марама. И тогда он расправится со своим смертельным врагом.

Гвинейра и Хелен похоронили Джеральда Уордена и Говарда О’Кифа. После этого жизнь пошла своим ходом, но при этом в жизни Гвинейры изменилось немногое. Она занялась организацией стрижки овец, но сначала решила заключить с маори перемирие.

Взяв Рети в качестве переводчика, она отправилась в деревню, чтобы провести переговоры.

– Вы должны владеть землей, на которой находится ваша деревня, – сказала она, заставив себя улыбнуться. Тонга смотрел на нее, опираясь на священный топор, символ его верховенства. – В остальном нам предстоит немало поразмыслить. У меня есть немного наличных денег, но после стрижки овец ситуация, конечно, будет выглядеть получше, и тогда, возможно, мы договоримся о выкупе земли. Я пока что не являюсь наследницей мистера Джеральда, так что… Давайте решим, что нам делать с землей между нашими огороженными пастбищами и фермой О’Кифов.

Тонга поднял бровь.

– Мисс Гвин, я ценю ваше беспокойство, но я не дурак. Я знаю, что у вас нет никакого права делать нам подобные предложения. Вы не наследница Киворд-Стейшн – точнее, ферма принадлежит вашему сыну Полу. Вы же не хотите серьезно утверждать, что он предоставил вам право проводить переговоры со мной от своего имени?

Гвинейра потупила взгляд.

– Нет, он этого не сделал. Но, Тонга, мы ведь живем здесь все вместе. И мы всегда жили в мире…

– Ваш сын нарушил этот мир! – сурово произнес Тонга. – Он оскорбил моих людей и меня… К тому же ваш мистер Джеральд обманул мое племя. Прошло уже много времени, я знаю, но могло бы пройти и еще больше, однако рано или поздно мы все равно узнали бы правду. Извинения за ложь до сих пор не последовало…

– Я прошу прощения! – сказала Гвин.